– Итак, вы видели отца Дайера где-то в половине пятого, – сказал он.
– Да.
– И где вы его видели?
– В палате.
– А что вы там делали?
– Ну, я вернулась, чтобы сообщить ему, что не нашла вина.
– Я не ошибся, вы сказали «вина»? _ Да. Незадолго до этого он вызвал меня и попросил немного хлеба и вина.
– Это что, было нужно ему для мессы?
– Да, именно так, – подхватила медсестра. Слегка покраснев, она неуверенно пожала плечами. – Видите ли, кое-кто из наших врачей... В общем, иногда у них бывает спиртное.
– Понимаю.
– Я заглянула туда, где они обычно его прячут, – объяснила девушка. – А потом вернулась и сказала, что, к сожалению, мне ничего не удалось найти. Но хлеб я ему передала.
– И что же он вам сказал?
– Не помню.
– А когда вы дежурите, мисс Китинг?
– С десяти вечера до шести утра.
– Каждую ночь?
– Нет, только когда работаю.
– А по каким дням вы работаете?
– Начиная со вторника и до субботы, – ответила она.
– А до этого отец Дайер когда-нибудь служил мессу?
– Не знаю.
– Но раньше-то он никогда не просил вина и хлеба?
– Никогда.
– Он не говорил вам, почему именно в тот день собирался это сделать?
– Нет.
– Когда вы сообщили, что вина нет, он что-нибудь ответил?
– Да.
– И что же он ответил, мисс Китинг?
Медсестра вновь скомкала носовой платок и, взяв себя в руки, попыталась сосредоточиться.
– Он спросил меня: «Вы его выпили?» – Голос у девушки задрожал, и она сморщилась от страшного горя. – Он всегда шутил, – добавила она, а потом отвернулась и снова заплакала. Киндерман разглядел на одной из полок коробку с салфетками и, выдернув сразу несколько штук, сунул их девушке в руку, потому что ее собственный платочек представлял собой мокрый бесформенный комок.
– Спасибо, – поблагодарила медсестра. Киндерман терпеливо ждал. – Простите, – еле слышно пробормотала она.
– Ничего страшного. И больше отец Дайер вам ничего не говорил?
Медсестра отрицательно покачала головой.
– А когда вы увидели его в следующий раз?
– Когда нашла его.
– Когда это произошло?
– Примерно без десяти шесть.
– Скажите, в промежутке между половиной пятого и пятью пятидесятью никто не заходил в палату к Дайеру?
– Нет, я никого не видела.
– И никто не выходил от него?
– Нет.
– Все это время вы находились в кабинете напротив его палаты?
– Да, я составляла отчет о дежурстве.
– И вы постоянно находились здесь?
– Да, за исключением, конечно, нескольких минут, когда я занималась некоторыми пациентами.
– Сколько времени у вас на это ушло?
– Ну, не более двух минут на каждого, наверное.
– В каких палатах вы были?
– Четыреста семнадцать, девятнадцать и одиннадцать.
– Значит, вы отлучались с поста три раза?
– Нет, только дважды, потому что два укола я сделала за один раз.
– А когда вы их делали?
– Кодеин мистеру Болгеру и мисс Райан – без четверти пять, а мисс Фрейц из четыреста одиннадцатой палаты – гепарин и декстран – примерно через час после этого.
– Скажите, эти палаты в том же коридоре, что и палата отца Дайера?
– Нет, они за углом.
– А вот если бы неизвестный вздумал проникнуть в палату отца Дайера без четверти пять и через час вышел бы оттуда, вы не заметили бы этого?
– Не заметила бы.
– Скажите, а уколы вы всегда делаете именно в это время?
– Нет, гепарин и декстран для мисс Фрейц – новое предписание. Я вычитала его в истории болезни только вчера.
– А кто назначил эти уколы? Вы не могли бы вспомнить?
– Доктор Амфортас.
– Вы уверены? Может быть, стоит проверить?
– Нет, я хорошо помню это.
– Почему?
– Потому что это несколько странно. Обычно этим занимаются другие. Но, видимо, доктор заинтересовался пациенткой.
Следователь опешил:
– Но, насколько мне известно, доктор Амфортас больше не лечит больных.
– Совершенно верно. Вчера он выходил на работу в последний раз.
– И он посещал эту девушку?
– Да, но это вполне естественно. Он часто к ней заходит.
– Ночью? – Китинг кивнула.
– Да, девушка страдает бессонницей. Как, впрочем, и он сам.
– Почему? То есть, я хотел спросить, почему вы так решили?
– Последнее время он то и дело неожиданно появлялся среди ночи и подолгу болтал со мной о всякой ерунде или же просто слонялся по коридорам. За глаза мы окрестили его «Призраком».
– Когда он последний раз разговаривал с мисс Фрейц?
– Вчера.
– А именно?
– Часа в четыре утра или, может быть, в пять. Потом он заглянул в палату к отцу Дайеру и с ним тоже о чем-то побеседовал.
– Он заходил к отцу Дайеру?
– Да.
– Вы случайно не слышали, о чем они разговаривали?
– Нет, он закрыл за собой дверь.
– Понятно. – Киндерман задумался. Его взгляд сквозь стеклянные двери был прикован к Аткинсу. Сержант облокотился на стол и тоже внимательно смотрел на следователя. Киндерман снова обратился к сестре:
– А еще кого-нибудь вы заметили возле палаты примерно в это же время?
– Вы имеете в виду персонал?
– Неважно. Кто-нибудь появлялся в коридоре?
– Только миссис Клелия.
– Кто это?
– Пациентка из психиатрического отделения.
– Она что, гуляла по коридорам?
– Нет. Я нашла ее в холле – она лежала на полу.
– Просто лежала?
– У нее было состояние, близкое к ступору 1.
– А где именно в холле?
– Здесь за углом, как раз у входа в психиатрическое отделение.
