Валерия готова была задать вопрос, когда внезапно осознала, что слышит Саймона, хотя его губы не двигаются. Пораженная этим открытием, она отшатнулась.
– Не бойтесь, – сказал он. – Возможности этого мира не исчерпываются тем, что мы привыкли в нем видеть. Самые большие тайны заключены в нас. Мы не просто воинственные животные, завоевавшие контроль над этой планетой. Мы делаем первые шаги к удивительному приключению. И те, кто сегодня держат нас взаперти, ничего не смогут изменить…
Валерия ощутила, как по ее телу прокатилась животворная волна. Словно дуновение свежего ветра, она умерила ее страдание. Это новое ощущение удивило Валерию.
Саймон, между тем, продолжал наставление:
– Не сопротивляйтесь им, но и не говорите ничего. Положитесь на свои инстинкты и надейтесь на тех, кому вы интуитивно доверяете. Это чувство бесценно, все остальное – не более чем видимость.
В это мгновение Лорен объявила:
– Идет Дженсон!
Саймон прыжком вскочил с кровати. Скованный внезапным страхом, он отвернулся от девушки. В комнату вошел Дженсон.
– Это вы, профессор! – воскликнул Саймон. – Эта юная леди чувствует себя неважно. Я предложил ей немного отдохнуть.
Валерия кивнула, подтверждая его слова. Но Дженсон, казалось, не замечал ее. Он в упор смотрел на Саймона.
– Саймон, вы меня разочаровываете. Жаль, что ваш здравый смысл и лояльность развиты в меньшей степени, чем ваши экстрасенсорные способности.
Саймон побледнел. Дженсон между тем продолжал:
– Не важно, что вы думаете обо мне и о других членах команды. Это ничего не изменит. Вашу наивность и взгляды на мир я бы назвал трогательными. Но, скажем так, я отнюдь не наивен и ваших взглядов не разделяю. В следующий раз у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить о тех, кто играет со спичками, и о тех, кто обретает власть над молнией…
Он указал на Валерию двум своим помощникам, которые не замедлили появиться в комнате:
– Отведите ее вниз. Думаю, теперь мы можем ускорить темпы.
Валерия сопротивлялась, но это не помогло. У нее не было шансов победить в борьбе с двумя тащившими ее крепкими мужчинами. Она пыталась зацепиться за стену, извивалась, кричала, но ни Дженсон, который шел впереди, ни его светлоглазая ассистентка, замыкавшая шествие, не обращали на это внимания.
Девушку провели по лабиринту коридоров и затолкали в лифт, который довольно долго двигался вниз. Когда дверцы лифта раскрылись, они вышли на обширную площадку перед внушительных размеров бронированной дверью. Дженсон ввел код на пульте управления замком и прижал к сенсорному экрану ладонь. Зеленый свет просветил руку, идентифицируя отпечатки пальцев. Серия щелчков сообщила об открытии двери, которая отъехала в сторону, освобождая проход. Дженсон вошел первым, следом за ним – его помощники и пленница.
Ассистентка Дебби закрыла за собой бронированную дверь. Они оказались в просторном зале, который, в отличие от других помещений комплекса, был полон мебели и техники. Вдоль правой стены стояли металлические шкафы со стеклянными дверцами, они были заполнены какими-то предметами и стопками документов, причем некоторые документы частично обгорели. Здесь была собрана странная коллекция довольно старых предметов. Все они были на виду, но в то же время тщательнейшим образом защищены – так обычно хранят реликвии. Стена напротив была сплошь уставлена компьютерами и вычислительными машинами, жесткие диски которых жужжали. Консоли, изобилующие итераторами и мигающими сигнальными лампами, были похожи на блок контроля и управления атомной электростанции. На единственном столе располагался мощный терминал, оснащенный тремя плоскими мониторами.
– Добро пожаловать в сердце нашего центра, – с пафосом сказал Дженсон. – Должен вам сказать, мало кто удостаивался чести попасть сюда. Посторонние здесь не бывают, и вы удивитесь, узнав, как вообще мало людей на белом свете знает о его существовании. Но вы можете чувствовать себя здесь, как дома, мисс Серенса. Вы – то самое сокровище, которого ждет этот ларец. Подойдите поближе!
Помощники профессора подтащили Валерию ближе к центру зала. Дженсон все так же был на несколько шагов впереди. Он приблизился к накрытому простыней предмету удлиненной формы, которого девушка до этой секунды не замечала.
– Вы – это дверь, моя дражайшая мисс, – объявил Дженсон. – Переходной мостик к бесценным знаниям. И мы войдем в вас, пройдем сквозь вас. Но не беспокойтесь, нам не придется совершать над вами насилие, потому что у нас есть ключ…
И Дженсон сдернул простыню. Валерия в ужасе широко открыла глаза. На некоем подобии оснащенного ремнями саркофага лежал шлем – он очень напоминал тот, который они нашли в чемодане Дестрелей. Шлем был подключен к устройствам, похожим на те, что несколько дней назад подключал к их шлему Штефан, руководствуясь записями погибших ученых. И хотя сил почти не осталось, Валерия предприняла последнюю попытку освободиться.
Двое тюремщиков подняли девушку и силой уложили в обитую изнутри мягким материалом капсулу, потом крепко зафиксировали ремнями ее руки и ноги. Дебби приблизилась со шприцом в руке, но Дженсон сделал ей знак подождать. Он склонился над Валерией. Она ощутила его дыхание.
– Надеюсь, вы именно та, о ком я думаю, – шепнул он, поглаживая ее по волосам. – Потому что нам довелось испытать эту установку на человеке, на которого она не была рассчитана. Так вот, он сошел с ума и убил себя через несколько часов после эксперимента…
Глава 32
Петер выехал пораньше, чтобы наверняка застать Марту Робинсон дома. Ночь прошла быстро, и он не успел оправиться после многочасового противостояния с Мортоном. В конце концов победа осталась за ним, но она досталась дорогой ценой. Никогда правда не стоила так дорого и не ложилась на плечи таким тяжелым грузом… Петер до сих пор видел перед собой глаза Мортона, слышал его голос, и комок вставал у него в горле.
Невозможно было определить, которая из населяющих его личностей была взволнована сильнее – его собственная или Гасснера. Петер ощущал негодование и более чем когда-либо стремился перейти к активным действиям. На данный момент его мало заботило собственное будущее. Единственное, что имело значение, – это Валерия.
Почему ему так страстно хотелось ее спасти? Внушил ли ему это стремление Гасснер или он сам так решил? Он не знал ответа, но это его ничуть не беспокоило. Откуда бы оно не происходило, это было его желание.
Он представил себе лицо Валерии. Вспомнил звук ее голоса, приятное чувство, которое испытывал, когда она была рядом. Вспомнил их разговоры… Ему нравилось, как она, желая сказать что-то важное, отводит от лица свои темные кудри и опускает глаза, а потом снова смотрит на тебя. В этом жесте была вся Валерия – очаровательная и смелая…
Этим утром Петеру второй раз за несколько часов предстояло убедить человека в том, что некая часть Фрэнка Гасснера обитает в его теле. Но в этот раз речь не шла ни о запугивании, ни о принуждении. Ему предстояло убедить, заставить поверить добровольно. Он отчаянно нуждался в помощи.
