прогрессе цивилизации мы можем, по крайней мере, убедиться в том, что народ, производивший в течение долгого времени наибольшее число высокоинтеллектуально одаренных, энергичных, храбрых, патриотических и доброжелательных людей, одерживает обыкновенно верх над менее одаренными народами»[36].
Эта точка зрения остается в силе, когда апелляция к характеру корректируется, говоря о «нации, которая поддерживает социальную среду, где ее граждане ведут себя так, что их называют умными, энергичными, храбрыми, патриотичными и доброжелательными». Дарвин говорил о ценности культуры для выживания.
В естественном отборе, оперантном обучении и эволюции социальной среды есть удивительное сходство. Все три способа не только не предполагают предшествующего сотворения и предшествующей цели, но и используют понятие выживания как ценности. То, что хорошо для вида, – это то, что обеспечивает его выживание. То, что хорошо для индивида, – это то, что способствует его благополучию. Что хорошо для культуры, так это то, что позволяет ей решать свои проблемы. Есть, как мы видели, и другие виды ценностей, но они в конечном итоге отходят на второй план по сравнению с выживанием.
Понятие эволюции вводит в заблуждение – как социолога Герберта Спенсера, так и Дарвина, – когда предполагает, что благо, представленное выживанием, возникнет само собой. Во всех трех случаях отбора появляются ошибки, и, возможно, их придется поправлять с помощью конкретного замысла. Практика селекции уже давно представляет собой своего рода вмешательство в эволюцию вида, а сейчас генетики говорят об изменении генетического кода. Поведение индивида легко изменить, разработав новые условия подкрепления. Новые культурные практики явно разрабатываются в таких областях, как образование, психотерапия, пенология и экономические стимулы.
Проектирование человеческого поведения подразумевает, конечно, контроль, и вопрос, который, пожалуй, чаще всего задают бихевиористу, таков: а кто будет контролировать? Этот вопрос представляет собой древнюю ошибку, заключающуюся в том, что мы рассматриваем человека, а не мир, в котором он живет. Ни доброжелательный диктатор, ни сострадательный терапевт, ни преданный учитель и ни общественно активный промышленник не разработают образ жизни в интересах каждого. Вместо этого мы должны обратить внимание на условия, в которых люди управляют, оказывают помощь, обучают и выстраивают системы поощрения определенным образом. Другими словами, мы должны обратить внимание на культуру в качестве социальной среды. Будет ли развиваться культура, в которой ни один человек не сможет накопить огромную власть и использовать ее для собственного возвеличивания, нанося вред другим? Сформируется ли культура, где люди не будут настолько озабочены собственной актуализацией и самореализацией, что не будут уделять серьезного внимания будущему этой культуры? Эти и другие подобные вопросы нужно задавать, а не спрашивать, кто будет управлять и с какой целью. Никто не выйдет за пределы причинно-следственного потока. Никто по-настоящему не влияет на ситуацию. Человечество медленно, но беспорядочно создает среду, в которой люди ведут себя более эффективно и, несомненно, наслаждаются чувствами, сопровождающими успешное поведение. Это непрерывный процесс.
13
Что же под кожей?
Бихевиористский анализ основывается на следующих предположениях: личность – это прежде всего организм, представитель вида и подвида, обладающий генетическим набором анатомических и физиологических характеристик, которые являются продуктом условий выживания, воздействию коих подвергался вид в процессе эволюции. Организм становится личностью по мере того, как он приобретает репертуар поведения в условиях подкрепления, которым он подвергается в течение своей жизни. Поведение, которое он демонстрирует в любой момент, находится под контролем текущих обстоятельств. Он способен приобрести такой репертуар под таким контролем благодаря процессам обусловливания, которые также являются частью его генетического наследия.
С другой стороны, согласно традиционной менталистской точке зрения личность – это представитель человеческого рода, который ведет себя так, как он ведет себя, благодаря многим внутренним характеристикам или свойствам, среди которых ощущения, привычки, интеллект, мнения, мечты, личность, настроение, решения, фантазии, навыки, восприятие, мысли, добродетели, намерения, способности, инстинкты, дневные грезы, стимулы, волевые акты, радость, сострадание, перцептивные защиты, убеждения, комплексы, ожидания, влечения, выбор, драйвы, идеи, ответственность, эйфория, воспоминания, потребности, мудрость, желания, инстинкт смерти, чувство долга, сублимация, импульсы, цели, подавленные страхи, чувство стыда, экстраверсия, образы, знания, интересы, информация, суперэго, пропозиции, опыт, установки, конфликты, значения, формирования реакций, воля к жизни, сознание, тревога, депрессия, страх, разум, либидо, психическая энергия, запреты и психические заболевания.
Как же нам выбрать между этими двумя взглядами?
Почва для сравнения
Простота. Мы не можем однозначно утверждать, что один человек проще другого, поскольку ссылки на психические состояния и деятельность создают разницу и должны быть переосмыслены в терминах условий выживания или подкрепления. Вполне возможно, что поведенческий анализ будет более сложным. Хотя некоторые графики подкрепления, например, вызывают привычные эффекты, которые в науке проанализированы и названы, многие дают совершенно неожиданные результаты.
Использование при контроле. Доступность – совсем другое дело. Никто и никогда напрямую не изменял ни единой из перечисленных выше психических операций или качеств. Не существует способа, с помощью которого можно установить с ними контакт. Телесные состояния, ощущаемые как таковые, можно изменить хирургическим, электрическим или фармацевтическим путем, но для большинства практических целей они изменяются только через окружающую среду. Когда приверженец ментализма признается, что «за более чем две тысячи лет размышлений мы мало что узнали об этих проблемах», мы можем спросить, почему мышление не попало под подозрение раньше. Модификация поведения, хотя и находится еще в зачаточном состоянии, была успешной, в то время как менталистские подходы продолжают терпеть неудачи, и как только роль среды становится ясной, ее доступность часто удивляет.
Использование при прогнозировании. Возможно, решение будет более сложным, если мы желаем просто предсказать поведение. То, что человек чувствует, является продуктом условий, от которых зависит его будущее поведение, и поэтому между ним и чувствами существует интересная связь. Было бы глупо исключать информацию о том, что человек знает о своем текущем состоянии или о том, как ее можно использовать. Он может сказать, что делает то, что «ему хочется делать», не спрашивая, почему он так себя чувствует, а мы можем попросить его сказать, что ему хочется делать, и использовать его ответ без дальнейших расспросов, готовясь к его поведению. В обычном разговоре ограничения точности, отмеченные в главе 2, не обязательно существенны, но тем не менее мы можем предсказать поведение более точно, если у нас есть прямые знания об истории, к которой должны быть отнесены чувства.
Отношение, мнение или интеллект как состояния, выводимые из поведения, также бесполезны в контроле. Но они позволяют нам предсказывать один вид поведения по другому виду, связанному с ним предположительно из-за общей причины.
Использование при интерпретации. Когда поведение человека наблюдается в условиях, которые не могут быть точно описаны и где история недоступна, предсказать или контролировать поведение практически невозможно. Но бихевиористский подход все же полезнее, чем менталистский, в интерпретации того, что делает
