Еще до конца не рассвело. Веттори сел, стуча зубами от холода.
— Давай поторапливайся! — снова зашептал ему Гвиччардини. — И не трать время на прическу!
— Что? Что происходит?
— Там внизу какое-то движение, идем скорее!
Гвиччардини сделал вид, что уходит, но через несколько шагов обернулся:
— Слушай, а ты не из зябких! Кому придет в голову спать голым в такое время года!
Со снисходительной гримасой Веттори подобрал разбросанную вокруг одежду и бегом присоединился к остальным. Лежа под защитой кустарника, они наблюдали за монастырской часовней.
— Что там такое? — спросил Веттори. — Я ничего не вижу.
— Заткнись и раскрой глаза.
Веттори всмотрелся в полумрак. Перед зданием двигались две фигуры. В утренней тишине послышалось тихое ржание.
— Лошади! Их тут вчера не было. Кто их привел?
— Карлик. Он приехал четверть часа назад.
— Но куда же он делся?
— Скрылся под алтарем часовни. Там должен быть ход.
Охваченный внезапным приступом героизма, Веттори встрепенулся:
— Чего мы ждем? Если Аннализа и Марко там, надо сейчас же идти за ними!
— Тихо, Франческо. Карлик привел двух лошадей. Он там не один. Подождем еще, они в конце концов выйдут оттуда.
Предсказание Макиавелли исполнилось быстрее, чем он ожидал. Едва он договорил, как две фигуры вышли из часовни.
— Я не вижу карлика. Кто же тогда эти двое?
— Посмотрите на того, что справа! Какой великан! А я-то считал, что Деограциас — единственный во всем творении!
— Да замолчите же наконец! — сердито приказал Макиавелли. — Они могут нас услышать.
— Ладно, не бойся… Что они делают, как ты думаешь?
— Отвязывают лошадей. Похоже, они уезжают. Вам видно второго?
— Не очень четко, еще слишком темно.
В этот миг тонкий луч солнца медленно выглянул из-за горизонта и скользнул по фасаду часовни. Боккадоро и трое юношей вскрикнули от удивления, узнав черно-белую сутану, какую носили доминиканцы.
— Монах! Вот он, перед нами! Надо его задержать! Бежим!
— Ты, наверное, и правда хочешь умереть сегодня, Франческо! — попытался урезонить его Гвиччардини. — Они не взяли заложников. Эти злодеи и не собирались их освобождать.
— Они уехали. Разбирайте оружие.
Гвиччардини достал из-за пояса два кинжала. Один он протянул Макиавелли, а другой отдал Боккадоро, но она не взяла его, отрицательно покачав головой.
— Почему ты не берешь кинжал? Он может тебе пригодиться.
— Не надо, я предпочитаю вот это, — сказала она, вынимая из складок платья нож, с которым не расставалась.
— Вперед! — приказал Макиавелли. — Только тихо!
Избегая любого шума, кроме шороха ступающих по земле сапог, молодые люди осторожно спустились к порогу часовни.
— Что будем делать дальше? — прошептал Гвиччардини.
— Я пойду туда один, — сказал Макиавелли. — А вы ко мне присоединитесь, если все пойдет хорошо.
Он скрылся в часовне и через минуту появился снова.
— Путь свободен, — шепотом проговорил он. — Сзади алтарь открыт. Я спущусь с Чиччо. Франческо, тебе лучше остаться здесь с Боккадоро.
— Жизнь Аннализы и Марко в опасности по моей вине, — прошептала девушка. — О том, чтобы я ждала наверху, не может быть и речи.
— Кто-то должен сторожить выход из подземелья. Карлик ни в коем случае не должен от нас уйти.
С каменным лицом Боккадоро спрятала нож в складки платья.
— Раз все так считают… Дело за вами, мессеры.
Макиавелли первым ступил на темную лестницу. Позади него Гвиччардини, прерывисто дыша, изо всех сил старался удержать равновесие. Они спустились в длинный коридор, освещенный светом факелов. Несколько долгих минут они шли по нему и вдруг оказались в сводчатой комнате.
Посредине стоял огромный стол, занимая почти все пространство. В свете факелов дерево блестело, как будто его покрыли темным лаком. Широкие стальные браслеты были прикреплены по четырем углам стола. Разложенные прямо на полу разнообразные орудия пыток выставили когти навстречу чужакам.
— Камера пыток…
— Не удивительно, что здесь им никто не мешал! Остается узнать…
— Тсс!
Макиавелли прижал палец к губам друга. В недрах подземелья послышался звук шагов. Молодые люди лихорадочно искали место, где можно спрятаться.
Не раздумывая, Макиавелли открыл какую-то дверь и ринулся в нее.
— Шаги в другой стороне. Иди сюда! Гвиччардини едва успел укрыться в каморке, как карлик вошел в комнату. С настороженным видом он снял со стены факел и направился в сторону выхода.
Гвиччардини жадно глотал воздух.
— Я думал — умру! Я никогда еще так долго не задерживал дыхание. Как же нам предупредить Франческо, что карлик идет к нему?
— Это невозможно. Лучше давай найдем Аннализу и Марко.
— Во всяком случае, здесь их нет.
Макиавелли огляделся. Комнатка, в которой они спрятались, служила кладовой. Отовсюду свисали окорока и колбасы. В углу аккуратными рядами стояли несколько десятков бутылок вина.
— Вино и окорок… все то, что я люблю! Я мог бы, если потребуется, выдержать здесь осаду.
Гвиччардини с сожалением покинул съестные припасы и направился вслед за другом в ту единственную часть подземелья, которая оставалась необследованной. Они оказались в еще одном коридоре, гораздо более широком, чем предыдущий. С каждой его стороны были выдолблены кельи.
— Ты видел, Никколо? Все двери приоткрыты, кроме этой.
В замочной скважине торчал ключ. Макиавелли медленно повернул его и толкнул дверь.
— Никколо!
Аннализа бросилась в его объятия.
— Мне совсем не хочется прерывать столь нежную встречу, — заметил Макиавелли, — и все же предлагаю поскорее уносить отсюда ноги.
— Ты не забыл об одной мелочи, Никколо?
— О карлике?
— Ничего не поделаешь. Мы нападем на него.
— Выбора у нас нет.
Макиавелли схватил факел и пошел к выходу. Когда Гвиччардини проходил мимо последней кельи, в темноте раздался пронзительный крик и кто-то с искаженным от ярости лицом бросился на него. В свете факелов блеснуло лезвие кинжала.
Несмотря на свою полноту, юноша ловко уклонился от удара и вжался в стену. Не рассчитав броска, нападавший споткнулся и рухнул к его ногам. Гвиччардини схватил его за шиворот и резко отшвырнул к стене.
