у него всё внутри, когда он трогал сверкающий руль гоночной машины, чёрные ручки и разноцветные провода электроконструктора! Сейчас его волновало другое: удастся ли обмен? Не передумал ли Глеб?
Боря нажал кнопку звонка.
Никто не открывал. Боря опять позвонил, и снова за дверью тишина. Он припал ухом к скважине для ключа и уловил движение внутри квартиры: скрип дверей, чей-то шёпот… Что они, не слышат?
Боря, переступая от нетерпения с ноги на ногу, опять надавил кнопку:
— Откройте!
— Вам кого? — пугливо спросил женский голос.
— Глеба… И не бойтесь, здесь не жулики! Это я, Боря Крутиков.
За дверью раздался быстрый шёпот.
И вдруг всё поняв, Боря отвёл Хитрый глаз приборчика. Неужели он действует и через дверь?
Голоса стали громче, посмелее. Послышались шаги. Лязгнул замок, дверь приоткрылась, но не целиком, а на цепочку, и в образовавшейся щели появилось большое бледное лицо матери Глеба.
— Это же я, — заспешил Боря, чтобы его впустили. — Не узнаёте? Я ведь был у вас позавчера…
— Глеб, к тебе должен кто-то прийти? — спросила мать, часто моргая.
И Боря услышал из глубины квартиры слабый, полузнакомый голос:
— Вообще-то нет…
«Как же нет? — подумал Боря. — Он всё ещё не верит, что я могу выменять этот лайнер?»
— Глеб, это я… Открой!
Наконец Борю впустили в коридор, в тот самый коридор, где пылился детский гоночный велосипед, где висели совершенно новенькие, без единой царапинки клеёные финские лыжи, которые так редко бывают в продаже и которые только раза два касались снега, и где сиротливо жался в уголке свёрнутый чешский экран в круглом футляре, — сколько раз затаённо проходил мимо всего этого Боря! Мать Глеба, высокая и толстая, с прищуренными, как и у сына, глазами, уже не вежливо, как всегда, а с недоверием и страхом смотрела на Борю, а из дверей комнаты выглядывал сам Глеб. Вдруг мать вскрикнула и её густые каштановые волосы стали медленно приподыматься вверх, а Глеб юркнул в комнату, захлопнув за собой дверь.
Боря случайно глянул на свою руку — Хитрый глаз в упор смотрел на мать Глеба — и тотчас направил приборчик вниз. И к матери вернулся голос:
— Что ж ты, Боречка, стоишь в коридоре? — Она заулыбалась. — Заходи в комнату, заходи…
И Боря вошёл. Глеб стоял у телевизора и напряжённо смотрел на Борю. С лица Глеба исчезло выражение бодрости и превосходства, а появилось что-то другое: полуучтивость, полуугодливость. И глаза чуть расширились. И теперь-то, теперь-то стало отчётливо видно, какие они холодные и злые.
Боря даже испугался на миг: ещё не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.
— Вот тебе лайнер, — Боря протянул коробку, — неси лодку…
— Достал? Нет, ты правда достал? — Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения… Ведь притворяется же!
— А ты что думал?
Глеб бросился в другую комнату и проворно принёс точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.
— Вот…
Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.
— Ты что? — спросил Боря. — Давай… Ну?
— А твоя… с лайнером? Он там, да?
— А где ж ещё? — обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер — самому пригодится!
Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в тёмно-серый цвет, и от радости щёки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка — таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!
— Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?
— Она могла пригодиться мне. — Глаза Глеба стали быстро превращаться в щёлки. — И пригодилась ведь.
«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» — подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.
— Что это у тебя? — Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.
Борю бросило в жар:
— Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?
— Пожалуйста! — Глеб мгновенно выкинул вперёд левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. — Три часа пятнадцать минут…
Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.
Как бы сделать, чтобы никто не видел приборчик, а чтобы Боря мог действовать им как хотел?
А что, если положить его в верхний карман куртки?
Боря отвёл в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!
Боря быстро шёл по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится на дне. А потом по его приказу всплывёт… Боря оглянулся. Может, ещё торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, ещё надеется отобрать у него лайнер?
Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!
Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмёт ли он его на экскурсию в аэропорт…
Он даже издали боялся сегодня Борю — как драпал! А что же будет вблизи?
Берегись, Андрей!
И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шёл быстрой вдруг не вытерпел — побежал. Опять пересек шумный Черёмуховый проспект и зашагал к дому Андрея.
Глава 10
Берегись, Андрей!
Но странное дело: чем ближе подходил Боря к его дому, тем медленнее двигались ноги. Точно и не было у него Хитрого глаза. Как бы не стукнул, и приборчик не отобрал, и лодку.
Боря в нерешительности походил возле его подъезда. Повздыхал. Постоял. Опять походил, удаляясь и возвращаясь, набираясь смелости. Эх, будь что будет!
Он судорожно, почти зажмурясь, шагнул в подъезд.
Лифт доставил его на девятый этаж. Став к двери так, чтобы Хитрый глаз не смотрел на квартиру, Боря позвонил. Открыл сам Андрей.
— Ах, это ты! Сам пожаловал? Ну-ну, и даже с лайнером!
От его улыбки Боря
