— и два телохранителя.
— Не интересно, — отвечаю. — Как ты могла подумать, что я соглашусь на что-то подобное? — я стараюсь следить за своим обвинительным тоном.
— Я сказала ему, что ты на это не пойдешь. Поверь, я высказала свои доводы громко и ясно. Но ты знаешь, какой он.
Разочарованно вздыхаю. Стучу ногтями по столу в явном раздражении, но не из-за нее, а из-за ситуации, в которой я сейчас оказалась
— Я почти уверена, что он влюблен в тебя, — мягко говорит она.
Из меня вырывается жестокий смех, а Энджел смотрит на меня так, словно я наполовину сошла с ума.
— Единственное, что волнует Крю Монти — власть и то, где он может получить ее еще больше.
Она вздрагивает от моих слов.
— Этот парень — мудак. Я не собираюсь его защищать. Но я также собираюсь спросить тебя о твоем дерьме, — она указывает на меня в обвиняющем жесте. — Секс? Ты думала это всего лишь секс? Пожалуйста, хватит. Я не раз была в комнате с вами двумя. Вы не можете отвести взгляд друг от друга. Вы словно магниты, притягивающиеся друг к другу в ненасытной потребности. Крю всегда вспоминал тебя с тех пор, как вы познакомились, будучи подростками. Ты, может, и забыла о нем, но он уж точно не забывал о тебе.
— Я знаю Крю уже почти пятнадцать лет, и, честно говоря, он мне до сих пор не очень-то нравится, — она кладет жареную картошку в рот. — Но он дядя моей дочери. И рядом с тобой он становится другим. Как будто мягче.
Мне хочется смеяться от мысли о Крю, который является менее чем жестоким. Но какое я имею на это право? Она знает его дольше, чем я. А я? Что же, я была всего лишь временной. Я чертовски уверена в этом.
— Если ты пытаешься убедить меня возобновить отношения с ним, не сработает. Я не вернусь в тот мир.
— Иронично, не правда ли, учитывая, что ты стала адвокатом по уголовным делам? Я не думаю, что ты вообще покидала наш мир.
— Ауч, — Энджел, черт возьми, сегодня вечером не нанесет больше никаких ударов. Не то чтобы меня это волновало — мы никогда не заботились друг о друге — но это сбивает мои мысли по поводу сложившейся ситуации. Неужели я в какой-то момент оказалась не на своем месте? Нет. Барабаню ногтями по столу еще быстрее.
Нет.
Он убийца.
Преступник.
Одержимый сталкер.
Крю Монти — абсолютно запретная зона. Горяч он, блядь, или нет.
— И, кстати, не думаю, что тебе еще нужно беспокоиться о том, что он попытается с тобой что-то сделать. Он уже уехал в аэропорт. И возвращается домой.
Я прекращаю стучать по столу.
— Серьезно? — и тут же в моем желудке возникает смешанное чувство сладкого облегчения и чего-то еще, что я отказываюсь признавать. — Хорошо. Наконец-то, — поднимаю руки вверх в знак торжества. — Теперь я могу продолжать жить так, будто ничего этого не происходило.
Не ожидала, что он сбежит после того, как я выстрелила в него. Я предполагала, что для нормального человека это достаточно веская причина, чтобы уйти, но мы же говорим о Крю. Почему в этой ситуации я выгляжу как сумасшедшая?
Энджел выглядит грустной, когда ковыряется в своем наполовину съеденном бургере.
— Завтра мы уезжаем, — добавляет она, ее голос немного ломается, когда она всхлипывает.
Я морщусь.
— Я приеду в гости.
— Ты говоришь это уже почти пятнадцать лет, сучка.
Из меня вырывается усталый смех.
— Прямо, как и ты. Но знаю… я буду стараться.
— Особенно теперь, когда у тебя скоро появится крестница, — Энджел смотрит на свой живот. — У которой, судя по всему, разыгрался аппетит на самую большую в Америке сеть бургерных, — она смеется и снова становится серьезной.
— Извини, что спрашиваю, но знаешь ли ты что-нибудь о том, как загорелся особняк Торриси? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Нет. Даже Доминик молчит по этому поводу. Но я не сомневаюсь в причастности Крю. А почему ты спрашиваешь? Это выглядит плохо, потому что ты защищала одного из них?
Я пожимаю плечами.
— Вроде того. Но есть еще кое-что… — оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на нас внимания, а затем показываю ей свой банковский счет. Не то чтобы я не привыкла к деньгам. Но я всегда старалась — помимо того, что мой отец платил за мое образование — зарабатывать все сама, пытаясь стать как можно более независимой.
И такие деньги…
… это кровавые деньги.
От них — пахнет этим.
Энджел переводит взгляд с моего телефона на меня. Я и забыла, что она привыкла к такой сумме денег, поэтому переключила экран на баланс, который был всего один день назад.
— О, вау, это большая разница. А раньше ты жила на эти деньги? — подозрительно спрашивает она.
Бросаю на нее ничего не выражающий взгляд.
— Извини, — вздрагивает она.
Ориентируясь на стандартную зарплату, я зарабатываю чертовски больше, чем большинство других. Но это старые деньги. Деньги, которые как мне сказали — щедрый бонус. И это очень напоминает мне Крю Монти. Мне не нужна его благотворительность. На самом деле, я вообще ничего от него не хочу.
— А на такие деньги ты не могла бы открыть свою фирму? — спрашивает она, наполняя рот гамбургером.
Это не приходило мне в голову.
— Может быть. — убираю свой телефон. — Итак, во-сколько ты завтра уезжаешь?
Энджел закатывает глаза.
— Рано. Судя по всему, мы должны поехать в семейный дом для какого-то важного объявления.
— Звучит серьезно.
— Обычно так и есть. Но, возможно, это просто потому, что Крю возвращается.
Возобновляю постукивание ногтями при упоминании о его возвращении в Италию.
Она осторожно наблюдает за мной.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Смеюсь.
— Нет. Этот ублюдок получит счет за мою терапию.
Энджел смеется, держась за живот.
— По крайней мере, я могу уехать, зная, что с тобой все в порядке, — говорит она.
— Ты меня знаешь, я всегда встаю на ноги. Ни за что не позволю какому-либо мужчине взять надо мной верх.
Она чокается своим густым коктейлем с моей газированной водой.
— За всех мужчин, которым пора пойти нахуй.
Смеюсь. По крайней мере, ей повезло. Судя по тому, что я видела, они с Домиником созданы друг для друга. Несмотря на имя и семью, он относится к ней как к божьему дару, и я не сомневаюсь, что этот комочек радости будет избалован.
— Можем ли мы просто поговорить о том, как ты выстрелила в Крю? —
