Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
вырывали из сна посреди отбоя. – А в отпуск ходил?
Хохол сполоснул руки, вытер о треники.
– А то!
– Когда?
– Что когда?
– В отпуск ходил.
– Ну так… Давненько уже.
– И что ты там делал?
– Кутил, что же еще!
– Подробнее.
Хохол посмотрел на Вову с сомнением.
– Товарищ чекист, это допрос?
– Вспомни свой отпуск, Лёшка. Что ты там делал?
– Да что ты пристал-то, как слизь Самосборова?! – отмахнулся Хохол. – Заладил, как заведенный, «отпуск, отпуск»! Скоро сам в свой отпуск сходишь, а нам потом расскажешь.
Вова покачал головой. Сегодня капитан не подписал бумаги. Ефрейтор тогда пожал плечами: не удивительно, случай с Костей и ответственность старших по званию еще не забылась. А потом щелкнуло.
Вова вспомнил, как точно так же пожимал плечами в прошлом квартале. И в позапрошлом. И цикл назад, и два, и… сколько? И каждый раз думал: «в следующий раз, вот-вот».
– Процедуры, они… – Вова глянул Хохлу через плечо, на закрытую дверь, понизил голос. – Они забирают больше. Не только этажи. Зачистки сливаются в одну долгую смену без начала и конца. А если так, то можно ждать вечно, сечешь? Служба, пока не сдохнешь. Никто нас не отпустит, да мы и не знаем уже, куда нам идти. У нас нет отпусков, Лёша.
Хохол стал серьезным, выражение сонливости сошло с его лица.
– Вовчик, ты чего?
– Отпуска не нужны тем, у кого забрали прошлое, – продолжил Вова. – Дембель тем более. Сколько ты здесь циклов? Вы ведь с Гаврилой дольше меня служите. Помнишь, как долго? Помнишь свой призыв? Помнишь, кем был до службы? От кого ушел и кому обещал вернуться?
Хохол нахмурился, протянул руку:
– Дай одну.
Вова достал из кармана треников мятую пачку, вынул две папиросы.
Вспомнил любимые глаза. Мутные, бесцветные, будто заклеенные тонкой полупрозрачной бумагой. И прохладные пальцы, которые касаются его лица, сначала мягко, потом настойчивей движутся по лбу и бровям, спускаются к скулам, щекочут нос, задерживаются на губах, спускаются к подбородку, скользят по линии челюсти дальше, к ушам. Впитывают через кожу каждую деталь его внешности. Запоминают.
И тихий голос:
«Я не буду себя терзать, нет. Я не хочу. – Голос дрожал натянутым тросом, будто из последних сил удерживая что-то тяжелое, тяжелее кабины лифта и перекрытия этажей. Груз, который вот-вот сорвется, полетит вниз, в пустоту, и горе тому, на кого он обрушится. – Слышишь? Я не хочу, чтобы сестра зачитывала мне похоронку! Я не буду тебя ждать, нет. Я не буду тебя ждать!»
И Вова гладил прохладные руки и целовал ароматную шею, и улыбался, чтобы придать оттенок своим словам:
«Я же не навсегда, глупышка. Дембель стукнет, ты и не заметишь. Да и в отпуск же буду ходить».
Говорил, а у самого зудело, щемило между ребрами.
Той же сменой на призывной комиссии Вова вписал в графу «родственники/близкие» всего одно имя. А значит, пока он служит, девушка с самыми красивыми глазами будет получать усиленный паек. И ее очередь на железки начнет двигаться быстрее.
На следующей смене, в чужом килоблоке, рядовой Ермолаев впервые наденет черный противогаз, а боль в ребрах никуда не денется, лишь со временем переместится к спине, засядет в позвоночнике. И погаснет лишь к третьим процедурам.
Вспоминая, Вова рефлекторно потрогал грудь под тельняшкой. Глянул на Хохла. Тот морщил лоб, так и не сделав второй затяжки, глаза его бегали, будто пытаясь зацепиться за невидимый выступ, найти опору. А затем замерли, расширившись.
– То-то же, – хмыкнул Вова. – Я с тех времен тоже мало пока вспомнил. Из той жизни.
– Пока?
Вова снова залез в карман, достал и положил на умывальник ампулу.
– Это? – Глаза Хохла расширились еще больше. – Это того пацана…
– Его звали Костя.
– Да помню я, – буркнул Хохол неуверенно.
– Ненадолго.
– Наркота?
– Лекарство, – поправил Вова. – Обезбол, транквилизатор, я не разбираюсь. Но если принять до процедур…
– Нет. – Хохол сделал шаг назад. – Вовчик, ты… Это уже совсем. Я…
– А тебе ничего и не предлагаю, – отрезал ефрейтор. – Хочешь, разбей и вылей. У меня еще есть. Но если решишься… – Он постучал себя по виску. – Все дерьмо с этажей тут будет. Я помню Костю, вижу его, как тебя сейчас. Это я его подставил. Я дал попробовать. А он, дурак такой… Но дело не в нем одном. Не только рядовой на мне. Гражданские. Мы ведь такую херню творили, Лёша, ты даже не… Детей забирали. Я так и не вспомнил зачем, куда. Тогда это казалось логичным, тогда это был приказ, тогда никто не задумывался. Ложились в процедур… промывочную эту сраную, и легче становилось. Уже не до размышлений было. А сейчас… сейчас это все опять на мне. Во мне! И я не уверен, что мы… Что мы всегда поступали правильно.
Вова наклонился к смесителю, включил воду. В горле пересохло. Сделал большой глоток, от холода свело зубы.
– Так может, и не надо оно, Вовчик? – спросил Хохол серьезно. – Сомнений. Дерьма. Добра от этого не жди.
– Так-то оно так. – Вова выключил кран, вытер ладонью губы. – Я тоже об этом думал. Но тут такое дело… Знаешь, что я не люблю больше всего? Дрочить левой и когда меня наёбывают. Они забрали больше, чем я давал. И теперь кто-то, не знаю кто, должен вернуть должок.
Хохол долго, слишком долго молчал, а потом сказал задумчиво:
– Знаешь, иногда на зачистке мне хочется сорвать с тебя резину. И с других тоже. Я слышу ваши голоса, знаю, что это вы. Но я не уверен, что правильно помню ваши лица, будто и нет ничего за фильтрами, лишь размытые пятна. Мне хочется убедиться, что я вас знаю.
– Повезло-о, – протянул Вова. – Я вот твою рожу сколько ни пытался забыть – не выходит! И ни одна процедура не поможет. Ну честное слово, Лёшка, страх такой.
Лёша слабо улыбнулся. Ефрейтор похлопал его по плечу и заглянул в глаза, но не сказал ни слова.
А потом вышел из туалета, оставив Хохла с ампулой одного.
XII
Лифт. Штурмовой отряд полным составом, восемь бойцов. Полные подсумки, повышенный боезапас. Давно такого не было.
В руках у Вовы Гнев пролетариата, но ликвидатор не чувствовал тяжести. Спина больше не болела, то ли регулярный прием лекарства подействовал, то ли, как и говорил старлей из санчасти, в голове все встало на свои места. Только давило в висках.
Вова не выспался. Стоило закрыть глаза, и он снова оказывался в том коридоре, где длинные пальцы твари ласкают воздух в сантиметре от гермы за миг до того, как ее вдавит, скомкает и швырнет в квартиру. И женский крик стоит в ушах. Вове почему-то казалось очень важным рассмотреть номер квартиры, но никак не получалось. Ни блок, ни этаж он тоже не помнил.
Двери лифта распахнулись, открывая темный коридор, первым из кабины вышел Гаврила с Анкой на плече, остальные следом.
Чекист их уже ждал. Его пиджак был застегнут на все пуговицы,
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
