— Нет, что вы, — мне пришлось разогнуться.
— Зачем тогда прячетесь? — полюбопытствовал секьюрити.
— Я? Прячусь? Я колбасы разглядывала, — не успела я порадоваться, что так ловко выкрутилась, как на весь магазин раздался окрик:
— Соболина! Вот спросите у той женщины, какие у меня связи в этом городе. Вот она, вот! Аня, я здесь, — Тараканников стоял у выхода и усиленно тыкал в меня пальцем.
Я готова была провалиться сквозь землю.
Из магазина нас выперли обоих. Тараканников, едва оказавшись на свободе, отряхнулся, пригладил помятый плащ и продолжал вещать на всю улицу:
— Это была моя бутылка пива. Я ее купил в соседнем магазине! Хотел взять рыбы здесь. Мерзавцы, я в прокуратуру пожалуюсь. А то распустились. Сейчас позвоню зампрокурора, а то совсем эти магазинные охранники распустились. Это нарушение прав человека. Аня, а вы знаете, что я известный правозащитник?
— Угу, только, пожалуйста, тише. — Я едва ли не бегом бежала от места происшествия, пытаясь оторваться от Тараканникова, но он вслед за мной прибавлял шагу. Мне хотелось оказаться хотя бы в тихом и безлюдном месте, чтоб никто не увидел моего попутчика.
— Аня, я в тюрьме ел раков. Думаете, это просто так? У меня был негр-повар.
Меня все слушались. Хотите, я открою тайну: я спал с женой губернатора, — «тайну» он открыл не только мне, но и десятку людей, оказавшихся в ближайших пятидесяти метрах от нас, потому что произнес он это чрезвычайно громко и визгливо.
— Только тише, умоляю, — я была просто в отчаянии, не зная как отделаться от него. Мои слова: «до свидания, мне пора домой», которые я произнесла за последние пятнадцать минут раз двести, Тараканников попросту пропускал мимо ушей.
— Когда я стану губернатором, я сделаю вас своим пресс-секретарем. Вы мне нравитесь. Выходите за меня замуж…
Тут я поняла, что единственный выход — это расслабиться и не слушать Вадика. Только так можно избежать сумасшествия. Из-за него я так и не купила продукты к ужину. Когда я дойду до следующего магазина, будет уже полдевятого, в девять я буду дома. К половине десятого подойдет Володя, да и Антошку надо поскорее накормить. Что бы такое сделать на быструю руку? В принципе, курица недолго готовится, на сковородку — и все. Хотя нет, хочется, чтоб было вкуснее, с гарниром, шампиньонами, чесноком. В морозилке еще пельмени остались, но это совсем не выход…
— …Лично знаком с начальником оперчасти «Крестов». Семьями дружим. А с начальником питерского уголовного розыска мы в начале девяностых вместе куртками конфискованными торговали. Тогда у нас кооператив был, «Север» назывался…
Нет, так дело не пойдет. Надо срочно что-то придумать. Пельмени на ужин — это катастрофа. Может, сделать пюре? А где в такое время найти нормальную картошку? Везде дорогущая. Все дороговато. Скоро надо будет думать, как Антошку в школу собирать. Столько всего надо будет купить: ранец, учебники, костюмчик… Еще в начале года думали с Соболиным, не отдать ли нам Антошку в частную школу, теперь ясно, что придется ему идти в обычную. Бедный мой ребенок, даже лето нормальное родители ему не смогли устроить…
— Я был богатый и ездил на «мерседесе». Меня посадили специально, из зависти. Интриганы! Меня предали. Никого я не похищал. То есть похитил, но с его согласия. Я так тыщу раз делал — и ничего. А тут из-за одного сраного мальчика — целых пять лет…
— До свидания, Вадим, я уже пришла. — Я не стала дожидаться, пока Тараканников распрощается со мной, и кинулась в подъезд. Последнее, что я услышала, было визгливо-удивленное: «Как, уже?»
* * *
— Анюта, почему вы такая задумчивая сегодня? — спросил Сергей, кинув на меня взгляд сбоку. Мы мчались на его машине по Московскому шоссе в отдаленный район, где затерялись следы пропавшего Ягодкина и где ныне в его квартире проживают какие-то странные люди. Мимо мелькали отстающие машины и серые «сталинки» проспекта. Артемкин вел машину легко и уверенно, вызывая у меня уважение и зависть — я понимала, что никогда не смогу научиться так водить.
— Я раздумываю над сюжетом новеллы, которую надо написать для книжки, — как можно более безразличным тоном ответила я.
Артемкин заметно заинтересовался, даже заерзал на водительском сиденье:
— Правда? Какая интересная у вас работа! А я, между прочим, тоже роман сочиняю. Уже несколько лет подряд. Эпохальный замысел.
Я с любопытством посмотрела на Сергея. Определенно, он мне нравился все больше и больше. Хоть какая-то польза от пропавшего алкоголика — познакомилась с таким приятным человеком, и даже потенциально полезным, все-таки агент по недвижимости. Мы повернули с Московского проспекта на Ленинский.
— Действие происходит в Древнем Египте, тайны которого до сих пор не разгаданы, — продолжал Артемкин. — Главная героиня — царица. Параллельно идет вторая сюжетная линия, уже в современности. Там та же царица, но только в другой жизни.
— Как интересно. И про что этот роман?
— Как всегда. Про любовь. Про вечность. — Артемкин серьезно посмотрел на меня.
— А Саша был вашим близким другом? — спросила я, чтоб сменить тему.
— Не так, чтоб очень. Раньше плотно дружили, а потом поддерживали отношения в основном благодаря Лене, она у нас магнит компании. И когда Сашка начал спиваться, Ленка не брезговала его обществом.
— Кажется, приехали, — радостно сообщила я, увидев издалека табличку с адресом дома, откуда пропал Ягодкин.
Когда дверь открылась, мы с Артемкиным недоуменно переглянулись. Даже ожидая увидеть за дверью все, что угодно, вплоть до призрака убиенного Ягодкина, мы были шокированы. Мадам, эксплуатировавшая жилплощадь потерянного, была пьяна в стельку и едва держалась на ногах. Видимо, последний раз одежду она меняла в феврале, потому что одета была как раз по тому сезону: выщипанная заячья телогрейка, дырявые шерстяные колготки и валенки. О том, что она знает — на дворе все-таки месяц июнь, говорила ее шляпка с бумажными розами, кокетливо сдвинутая на левое ухо. Вместе с открывающейся дверью дама по инерции впечаталась в стенку. Поправляя шляпку, женщина сделала пригласительный жест и произнесла:
— Прр-шу, пр-ходите, гос-спода…
— Мерси… — ответил Артемкин и сделал решительный шаг вперед. — Что здесь за бардак?
— Ну не надо так, — остановила я его и тоже переступила порог.
Мадам оказалась в квартире не одна.
На кухне над столом склонилась еще одна темная личность. На столе наблюдалась изящная сервировочка, состоящая из двух граненых стаканов, бутылочки спиртосодержащей жидкости «Льдинка» и настойки боярышника.
— Простите, а вы кем приходитесь пропавшему Ягодкину? — спросила я личность.
Мужчина долго фокусировал на мне мутный взгляд выцветших глаз, минуту размышлял и наконец произнес:
— Скорбящий друг… Ик-к!
