просто так. И еще это послание… Арт будто знал, что скоро покинет нас, знал, что я окажусь на пороге отчаяния. Господи, этот чертов романтик, даже здесь показал мне средний палец.
С моих губ слетел смешок.
– Ты чего? – шепнула Лина.
– Ничего, просто… рад, что ты рядом.
Глава 38
Я вышла на улицу, следом вышел Ярик. Он выглядел сегодня как-то иначе, словно собрался на парад: белая рубашка, обтягивала его широкие плечи, черные классические штаны, и пиджак, поверх которого он надел парку, придавали ему строгости. Меня Громов тоже попросил одеться во что-то светлое, несмотря на то, что на похороны принято брать черные цвета.
Уже позже, Елена Павловна поблагодарила нас за внешний вид. Оказывается, Сережа всегда был против траурных нарядов. Он хотел, чтобы в день прощания с ним, люди не плакали, а просто пожелали ему успешно дойти до нового места, найти там хороших друзей. И хотя я не верила в ворота рая, но не могла не поддержать желание лучшего друга.
На кладбище мы поехали на автобусе, который специально взяли в аренду родители Арта. Нас было не очень много, человек тридцать, и то в основном родня, ну и несколько соседей. Я думала, Кристина тоже поедет, но она почему-то не пришла.
Мы с Яриком сели в самый конец, он взял меня за руку. Автобус иногда трясло, он был стареньким, а окна завесили черными шторками. Родственники между собой тихо общались, вспоминали Арта, его шутки. Я подслушивала, как люди хвалили Сережу, и честно признавались, что, таких как он больше не встречали. Кажется, у нас у всех были схожие чувства.
В какой-то момент к глазам снова подступили слезы. Я вспомнила улыбку Арти, его голос, как он поддерживал меня и называл “принцесса”.
– Иди ко мне, – Ярик будто почувствовал, что меня захлестывает тоска и приобнял. Он крепче сжал мою руку, передавая тем самым больше, чем поддержку. Таким образом, Ярослав будто пытался забрать мою боль утраты, пустоту скопившуюся в груди.
Остаток пути мы провели в молчании.
На кладбище оказалась ветрено и мрачно. Оно располагалось на выезде из города, на небольшой возвышенности, с другой стороны пролегала лесополоса. Родственники и соседи шумно выбрались из автобуса, они стали обсуждать надгробия, цены на венки и предстоящие посиделки в столовой.
Я старалась абстрагироваться, да и в целом, мне не хотелось смотреть, как будут нести гроб. Поэтому попросила Ярослава остаться возле автобуса, пока не закончится процессия и уже после подойти. Он не стал сопротивляться, кажется, у нас и здесь были схожие ощущения.
Ближе к концу похорон, мы все-таки пошли к могиле. Священник к тому времени уже закончил свое дело. Кто-то из гостей громко плакал, кажется, это была бабушка Арта. Его мать старалась держаться, но я видела как она то и дело утыкалась носом в плечо мужа.
Ярослав взял розу, их привезли заранее, опять же просьбе родителей Сережи, и положила в коробку. Розы были алые, словно их облили кровью, и при этом очень красивые, пышные, на длинном толстом стебле. Подержав в руке цветок, Яр кинул его в глубину могилы. Несколько лепестков оторвались, ветер подхватил их, и закружили их в воздухе. Это было так необычно, словно перед нами был дух Арти и он подавал знак.
– Мы познакомились, – произнес вдруг Ярослав, не сводя глаз с лепестков. – Когда я прятался под горкой после ухода матери. Он был таким назойливым, что я разозлился. А потом взял и выложил свои переживания незнакомому мальчишке. У меня тогда уже был лучший друг, но я не пошел к нему. И только сейчас я понимаю, что лучшего друга тогда у меня не было. Он появился в тот день, когда Серега подобрал бездомного кота. Вот же незадача… – усмехнулся Громов. Все вокруг молча на него смотрели, и я тоже смотрела. Небо немного разошлось, солнце проникло и на хмурое кладбище. Оно светило на нас – на Ярослава, будто пыталось поддержать его одинокую речь.
– Я только сейчас понял, что тем бездомным котом был я. Эй, фанат утопии, – голос у Громова дрогнул, тогда я подошла ближе и взяла его за руку. – Я выполню твое обещание. Спасибо за все. Знай, у меня всегда был и будет только один лучший друг, и неважно на земле ты или на небесах.
Я всхлипнула, а Ярослав наоборот улыбнулся.
Мы еще немного постояли, пока люди медленно уходили к автобусу. Отец Арти подошел к нам и кивнул Яру, а затем потрепал его по волосам, словно сына.
– Он научил нас многому, – сказал тихо Виктор Леонидович. – Например, ценить каждый день, ловить моменты счастья.
– Да, из него вообще вышел отличный учитель, – согласился Ярослав.
– Особенно на кухне. Ты бы видел, как он Леночку гонял.
– Я однажды попытался приготовить яичницу, Серый отобрал лопатку и сказал, что не позволит миру увидеть мое извращение, – говорил с ностальгией в голосе Громов.
– А меня он заставил прочитать «Войну и Мир», хотя я ненавижу читать. Вот же проказник. Ладно, идемте, ребята. – Виктор Леонидович улыбнулся, и пошел следом за женой.
Дождавшись, когда все сядут в автобус, мы с Ярославом тоже пошли по узкой тропинке вниз. Он держал меня за руку, молча разглядывая небо. А потом мы неожиданно остановились… Я не сразу поняла почему, да и Громов сделался каким-то серьезным, строгим, словно рядом со мной возник другой человек.
– Что такое, Ярик?
Он ничего не ответил, поэтому мне пришлось проследовать за направлением его взгляда. Там у лавки с венками стояла женщина. В отличие от многих, она была одета дорого, солидно. На ногах сапоги на толстом каблуке, на волосах заколка не иначе с драгоценными камнями.
– Кто это? Ты ее знаешь? – прошептала я.
– Ага, знаю, – буркнул Ярослав. – Как же не знать мать Сани.
Глава 39 – Ярослав
– Ты уверен? – прошептала Лина. Я попросил подождать меня возле автобуса. Вряд ли мать Давы пришла ко мне выказать соболезнования. А слушать при близком человеке не особо приятные фразы в свой адрес не очень хотелось.
– Да, иди, – я подтолкнул Абрамову в спину, и постарался принять утешающее выражение лица. Сейчас мне уже было наплевать на семью Давыдовых, нас ничего не связывало, кроме клуба, да и с тем я успел расправился.
– Ладно, но я в салон не сяду. Буду ждать тебя на улице. – Строго заявила она.
– Хорошо.
Ангелина с неохотой отпустила мою руку, и мы с ней пошли
