сразу понял вождь зулусов! И этим серьёзным аргументом он бьёт роботов! Если у тебя нет миллиона бойцов, но каждый боец из пятнадцати тысяч способен через несколько часов воскреснуть — значит, боец должен отработать за тысячу бойцов! — я откинулся на спинку стула. — Это и наш аргумент тоже! И вы ещё спрашиваете, как часто надо атаковать?
— Постоянно! — буркнул Витя. — Атаковать надо постоянно… Всеми силами, не задействованными в охране лагеря…
— Именно! — кивнул я. — И этот вопрос не надо поднимать на советах. Этот вопрос, в принципе, не обсуждается. Нам нечего противопоставить дронам и дроидам, которые никогда не спят. Нам нечего противопоставить восставшим СИПИНам, которые знают, как строить межзвёздные корабли. Кроме одного — репликации! Кроме возможности сдохнуть, а через несколько часов снова бежать и стрелять!
— Ну можно хоть определить, сколько людей-то в охране лагеря останется? И какое оружие будем использовать, где атаковать? Это хоть можно? — расстроился Пустырник.
— Это можно! И нужно! А вот первый вопрос трогать нельзя! Максимум сил в постоянной атаке… — вздохнул я. — И делать это надо было ещё вчера!..
— У роботов есть уязвимые места, — неожиданно вмешался Грим. — Это энергия и материалы. Они вынуждены использовать те материалы, которые сумели найти. А значит, сейчас они фактически оказались на одном уровне с нами прежними. Помните, как приходилось в самом начале каменные ножи точить?
— Да многие и сейчас ещё точат, — кивнул Сочинец.
— Мы тогда — это восставшие СИПИНы сейчас! — кивнул Грим. — Нет, вру… Роботы уже идут с опережением нашего тогдашнего графика. Если бы не наша диверсия, они бы вломили всем по полной. Считайте, мы уже опоздали. И чтобы компенсировать своё отставание, должны действовать так, как сказал Вано. Мы должны прорваться в долину и устроить там бойню. Поломать ветряки, перебить рабочих и запереть врага в обломках станции. Только так мы сможем победить.
— Ты за Вано повторяешь! — осуждающе заметил Пустырник.
— Повторяю и дополняю! — покачал головой разведчик. — Атаковать надо в лоб. В этом случае мы можем реализовать своё численное преимущество. Обходные пути нужны для диверсий. Атака в лоб — для прорыва. А значит, и второй вопрос вычёркивай!
— Ещё кто-то хочет пройтись по моим вопросам? — едко осведомился Пустырник, когда понял, что Грим сказал всё, что хотел. — Ну тогда давайте определимся, будем ли использовать «дур», требушеты и прочие «слонобои»…
Мне даже жалко Пустырника стало… Он не виноват, что ему пришлось озвучивать два пустых вопроса из трёх… Возможно, из четырёх. Но тянуть с всеобщей выволочкой я больше не мог. Надо было напомнить командирам, что мы пришли сюда умирать, а не беречь жизни.
А дальше я просто посидел ещё немного на скучном совете, больше не принимая участия. Своё слово я сказал. А дадут ли нам револьверы с ружьями вместо винтовок и револьверов, или сунут «слонобои»? Да это уже неважно.
Дневник Мфанафути, он же Лсихулу («Вождь»), он же Йини («Что?»)
Энский день (выкусите, цифролюбы!) шестнадцатого веселья!
— А это ещё что за хрен⁈ — возмутился я, глядя, как железяки выпустили на поле что-то большое и человекоподобное.
«Большое и человекоподобное» умело летать, странно поджимая ноги в коленях. Но похож его полёт был на совсем другой процесс:
— Он там срать, что ли, завис? — обратился я к заместителю.
К слову, он какой-то хитровыделанный на этот раз… Вон как глазки забегали! Совсем псих, наверно!
— Не могу знать, о лсихулу! — отозвался он.
— Слышь, ты мне серьёзно отвечай! Я тебя зачем заместителем сделал⁈ — рассердился я. — Для поддакиваний у меня придворные имеются! Вон, кивают так, что бошки сейчас поотваливаются.
— Да, лсихулу! — обрадовался заместитель.
— Что «да», идиот? — возмутился я.
— Нет, лсихулу! — ещё больше обрадовался заместитель.
— Точно псих! — решил я. — Наверно, для того я и взял тебя заместителем, чтоб ты сразу показывал, кто тут псих… Вот, скажи, я псих?
— Да, лсихулу! — радостно ответил этот идиот.
— Кто псих? Я псих⁈ — возмутился я. — Ты на себя посмотри!
— Да! Да! Да! — радостно запрыгал тот. — Я псих!
— А-а-а-а! — обрадовался я и улыбнулся придворным. — Вот видите!
— Наш лсихулу, как всегда, мудр!
— Лучший выбор заместителя, наш великий лсихулу!
— А этого засранца гляньте, как мотает!
— Что? Кто это там сказал? — возмутился я, остро почувствовав диссонанс в прекрасной симфонии похвалы. — Кого мотает?
— Ну этого хрена! Засранец который! — ответил один из придворных, указывая на поле боя.
— Что⁈ — я посмотрел на хрена, а тот и в самом деле мотался…
Сначала его хряпнуло об один ствол, затем — о второй, а потом — об третий… А после этого ещё понесло по земле…
— Ну, само собой, мотает! Шептуна боком выпустил! — сразу же нашёлся я. — Ну-ка, дайте-ка мне сюда «нигерский уд»!
Это мы так винтовки обозвали, которые раз в пять дней выдают. Ну а чо? Винтовка длинная — такая, что длиннее не найдёшь! А всем известно, что на Земле у негров самые длинные причиндалы. Длиннее ни у кого нет!
— Дайте-ка я его подстрелю! — пробормотал я, примериваясь к хрену «удом».
Мимо нас промчался отряд моих голых бойцов, врываясь в битву прямо на ходу. Смотрю, и гордость берёт! Перестали наконец-то мои придурки тратить время на одежду! И громко орать перестали!
— Уа-а-а! — тут же донеслось со стороны отряда.
Я мгновенно высмотрел крикуна, прицелился и спустил курок. Отдачей меня мотнуло назад, а отряд потерял сразу двоих бойцов: один случайно заслонил мне другого.
— Я вам сейчас поору, горлопаны черножопые! — возмутился я. — Дисциплину соблюдать надо!
— Там это… Металлического уносят! — крикнул кто-то из придворных.
Я с подозрением обернулся и уставился на эту толпу
