здесь всё к ним идёт, чёрт побери!
Вот и думай, что делать? Или вовремя смыться, или придумать как пережить ещё более трудное мирное время? Вот я и думал, думал, думал. Голова уже пухла от мыслей о невесёлом настоящем и не очень «светлом» будущем.
Полукаров встретил мой выход на ковёр пристальным изучающим взглядом.
— Что-то ты раздобрел, Семёнов. Сколько уже весишь?
— Шестьдесят, Анатолий Александрович.
— Да-а-а… Жалуется на тебя Халиулин. Тяжёлый ты уже для него. Не надо уже тебе с ним бороться. Может потянуть себе что-нибудь. Сам тренироваться будешь. Не хочешь поучаствовать в чемпионате СССР?
Я поразмыслил немного над словами тренера и рискнул сказать:
— Я, наверное, пока переключусь на бокс, Анатолий Александрович. Меня просят на нём сконцентрироваться. Вы в курсе?
Полукаров прищурился и усмехнувшись, кивнул головой.
— В курсе, что у тебя ударная техника лучше идёт. Почему не пришёл на вечернюю тренировку?
Я улыбнулся, хмыкнул, скривившись, и полушутливо сказал.
— Побоялся, что поколотят мужики. Косточки у меня хрупкие, не сформированные…
Полукаров тоже хмыкнул.
— Не бойся. Там не все «Ильи Муромцы». Есть и твоей комплекции. Приходи.
— Я пока по макиварам и мешкам луплю. Резкость и силу удара нарабатываю.
— Интересно посмотреть, — крутнул головой тренер. — Там у них, кстати, очень сильный каратист тренирует. Из Москвы специалист. У какого-то японца тренировался. Приходи. Себя покажешь и сам посмотришь. Не можешь же ты всё делать правильно, если никто тебя не учил.
— Ха! Меня и самбо никто не учил! — Разоткровенничался я.
— Да⁈ — удивился тренер. — Но ты говорил…
— Я соврал, чтобы вы меня взяли.
— Дела-а-а… — протянул Полукаров. — Тогда я ничего не понимаю в спорте. Тебе лет-то сколько?
Я вздохнул.
— Теперь уже и не знаю.
— Ах! Ну да! Слышал-слышал о твоей проблеме. Ты у нас, оказывается, с гипертрофированным развитием мальчик. Встречал я однажды такого. Но у него всё очень плохо случилось. Не гармонично развивался. У тебя, я вижу, — он оглядел меня, как манекен, — проблем не наблюдается. Молодец. Такие дети, обычно, под контролем медиков растут.
— Вот и меня под них загоняют, — вздохнул я. — И боксом грузят.
— Ну, ничего-ничего. Ты заходи сюда, когда захочешь потренироваться. Самбо много даёт того, что не даёт бокс или, э-э-э, карате.
Последнее слово он произнёс шёпотом. И тут у меня что-то «бзынькнуло» в голове.
— Э-э-э… А как того тренера, что вечером тренирует, фамилия не скажете? — спросил я. — Что из Москвы?
— Ты всех Московских тренеров знаешь? — усмехнулся Полукаров. — Жириков его фамилия, а что?
— Ни хрена себе! — подумал я. — Вот, где собака порылась⁈ Так Рамзин у Жирикова учился⁈ Ха-ха! Надо же, как ученики берут у учителей только то, что им надо. Ведь Сан Саныч только к двухтысячным немного приблизился к классическому карате. Инте-е-ре-е-е-сно…
— Спасибо, Анатолий Александрович. Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. Какие наши годы⁈
— Ну, хорошо! — как-то облегчённо выдохнув, произнёс Полукаров. — Давай тренироваться.
В этот вечер получилось неплохо потренироваться со своим весом. Были в этой группе крепкие ребята, с которыми мне пришлось повозиться и которых получалось «брать» только на контрприёмах. Моё преимущество всё же было неоспоримым, так как всё-таки их я знал куда как больше, чем самбисты даже с трёх-пятилетней подготовкой.
Время от времени ловил на себе внимательный и задумчивый взгляд тренера, но я уже не скрывал от него свои навыки. Полагал, что комитетчики рассказали ему мою тайну. А нет, так расскажут… Полукаров делал какие-то пометки в своём журнале тренировок, а я мысленно улыбался. Это он записывал за мной приёмы, которые потом будет давать мне.
Подумав о «себе любимом», я прикинул, что с моим весом, я как раз могу попасть в одну категорию. Тот «я», что занимался с пяти часов и с которым мне совсем не нравилось встречаться, сейчас весил пятьдесят шесть или пятьдесят восемь килограмм. Но со следующего года перейдёт в категорию до шестидесяти двух.
Наша встреча с «двойником» состоялась ещё в ноябре. Я и не понял, сначала, что белобрысый самоуверенный мальчишка ведущий себя на ковре, словно у себя дома, это прежний «я». Уже год занятий и крупный вес давали этому «я» преимущество над другими ребятами. Оказалось, что «я», был несколько более упитанным, чем мне казалось. Странно, те свои в детские годы себя я толстым не ощущал. Однако складочки у этого тела имелись. Ха-ха…
К примеру, Женькино тело не имело ни жиринки и было вполне себе рельефным, потому, что я работал над ним, как кузнец над раскалённой заготовкой и свою работу над ним прекращать не собирался. А что оставалось ещё делать? Чем жить?
Хорошо позанимавшись и имея в уме цели и перспективы дальнейшего движения, я вернулся домой, где застал одну лишь Леру.
— О, мля! — сказал я, не увидев в прихожей мальчишечьих вещей и обуви. — А где пацаны?
— Уморились они. Гришка всё печенье слопал, а Андрюха вообще разоспался на твоём волшебном диване. Едва его растолкала.
— И зачем растолкала? Сейчас бы растолкали и поболтали. Есть у меня для них предложение, от которого они не смогут отказаться.
Что за предложение? — спросила Лера, но по её напряжённому взгляду, я понял, что этот вопрос её интересует меньше всего и что-то случилось.
— Всё в порядке? — спросил я. — Вы не переругались случайно?
Лера поморщилась.
— Ну, как тебе сказать?
— Как было, так и говори. Или, вернее, как есть, так и говори. С конца начни. Мы ещё вместе?
Лера посмотрела на меня прищурившись и усмехнулась. Потом глубоко вздохнула и отвела взгляд.
— Хороший вопрос. И я бы тоже хотела это знать. Мы вместе?
У меня пробежал по спине холодок. В голове зашумело. Проклятые юношеские гормоны хлынули в кровь и ударили в мозг. Блокировка, которую установил мой взрослый разум, треснула.
— Мы-то вместе, если ты со мной, — сказал я, словно не понимая на что она намекает, — а ребята с нами?
— Гришка — да, а Андрей, наверное, нет, — прежде вздохнув, сказала Лера. — Иди в душ, ты слишком пахнешь мужиком. И у меня от твоего запаха кружится голова.
Девушка приблизилась совсем близко и тронула меня, прикоснувшись ладонями к груди. Вроде как толкая, но на самом деле, притягивая меня к себе. Словно магнитом. Меня даже качнуло к ней.
— Чёрт побери! — выругался я вслух, не обращая внимание на её заигрывание. — Совсем ноги не держат. Устал словно лошадь. Пойду приму ванну. Отмокну. Ты не торопишься?
— Время детское. Девять часов.
Рванув в сторону ванной комнаты, чтобы скрыть оттопырившуюся штанину, я быстро разделся и встав под душ, включил воду на максимум.
