на него потом не пожалуется.
— Всем — большая разница, — неожиданно жёстко огрызнулся Прохор. — Ты, Владимир, большая ценность. Отличный охотник. Хоть молодой, а уже — гордость ордена, можно сказать. И если из-за Захарки ты погибнешь…
Тут Захар молча сорвался с места и выскочил из оплота, хлопнув дверью.
В целом, понятно, конечно: неприятно, когда о тебе в твоём присутствии говорят, как о позорном столбе.
— Не сто́ит Захарка тебя, хоть как смотри, — зафиналил Прохор свой лапидарный спич.
Я покачал головой.
— Да хорош гнать. Если я из-за косяка Захара погибну — значит, туда мне и дорога. Изначально же в курсах был насчёт возможной опасности. И пока Захар из подмастерьев не вылезет, он — моя головная боль. А если я сочту, что он не тянет… Чем породил — тем и убью.
Мысль эта, кажется, пришлась Прохору к сердцу, и он подобрел.
— Складно говоришь, охотник. Да только без испытания уж точно нельзя.
— Ну так давай, испытывай, чего тянуть, — пожал я плечами.
Прохор заметно приободрился.
— Есть тут сельцо неподалёку — Нижние Холмы. Намедни пришли оттуда, говорят — русалки шалят, мужиков похищают. Оно, конечно, может, и ерунда — мужики сами в лес ушли самогон жрать…
— Это вряд ли, — перебил Егор. — Ты чего, Прохор, сейчас же самая пахота. В мае — только самые забулдыги в лес уйдут. У которых ни кола, ни двора, и пахать нечего и нечем.
— Дак, может, забулдыги и ушли, — пожал плечами Прохор. — Мне откуда знать? Что донесли — то передаю. Разобраться надо. Вот, сходите вдвоём с Захаркой, разведайте. Русальих костей принесёте, и если ты всё ещё будешь настаивать — тогда добро, приму парня в орден. Возьму на себя ответственность.
— А если там не русалки, а хрень? — спросил я. — Что тогда? Ждать, пока ещё какой-нибудь крупняк подвернётся?
— Будем ждать. Всяко быстрее, чем орден собирать.
— Мы с Захаром, вообще-то, одну русалку уже завалили…
— Не вы с Захаром, а ты, — припечатал меня Прохор. — Кабы не ты, эта русалка бы там этого же Захара и сожрала. В воду вы с Егором лезли. А Захар только амулет тебе дал, да потом трупнину жёг.
— Хренли он ещё сделает-то, — буркнул я. — Ни меча православного, ни Знаков…
— Ну меч, положим, мы ему дадим.
Прохор, кряхтя, встал из-за стола и прошёл в угол, где и правда стояли штук пять мечей в ножнах. Выбрав один, покороче, Прохор кинул его мне. Я поймал. Выдвинул клинок из ножен, пощупал пальцем остроту.
Уточнил:
— Настоящий? Тварей рубить можно?
— Других не держим. Не щекотать же ходим.
— А откуда дровишки?
— А сам не догадался? — проворчал Егор.
Догадался. Кости погибших охотников предавали земле в глухих местах. Их имущество отдавали родственникам. Но вот оружие становилось собственностью ордена. Куда его ещё давать-то, родне уж точно без надобности.
— И чей это был меч?
— Терентия.
Я бросил оружие обратно.
— Ты чего? — обалдел Прохор, поймав меч.
— Другой дай.
— Э-э-э…
— Просто дай любой другой меч. Этот — не надо.
Глава 21
Про тайный бизнес Терентия знали только мы с Захаром и Земляна. Распространяться я не спешил, не вчера родился. Объявить в хате крысу, конечно, легко и приятно, особенно если крыса эта уже подохла. Но тогда все остальные крысы — если таковые имеются — с возмущением покричат и начнут работать осторожнее.
Ничего, подожду. Присмотрюсь. Дело, конечно, неприятное, да только мёртвым объективно всё равно уже. Ради мёртвых коней гнать не буду. Разберёмся потихоньку.
— Ну вот, держи этот. — Прохор бросил меч подлиннее. — Такой устроит?
Я опять выдвинул клинок и пощупал лезвие. Оружие из особых костей не тупилось, не ломалось (если специально не поусираться, конечно) и не покрывалось зазубринами. Этот меч, как и предыдущий, выглядел так, будто его выковали вчера. Только рукоятка была ощутимо бэ-у, да ножны явно просились на пенсию.
— Сойдёт, — решил я. — До встречи.
И вышел из оплота.
Меч предателя Терентия вручать Захару я не хотел не столько из суеверных, сколько из психологических соображений. Не узнает сразу от меня — узнает потом от кого-нибудь из охотников, чьё оружие носит. Подумает ещё, что ему оно не просто так досталось, а с умыслом. А у парня и так тараканов хватает, нечего новых подселять.
Захар толкался возле будки телепортаций, куда его портанул Егор.
— Чего так долго-то? — буркнул, увидев меня. — Я тебя жду, попрощаться. Ухожу я, Владимир. Ни к чему я тебе…
Я бросил ему меч. Меч гардой долбанул Захара в лоб и упал бы. Но Захар поймал его, прижав в районе паха. Обалдело захлопал глазами.
— Реакция — говно, детей не будет, — резюмировал я. — Значит, так, салага. Расслабляться некогда — война. Нижние Холмы знаешь, где?
— Холмы? Да… Час пешком. А что там?
— Там, Захар, гипотетическая русалка.
— Гипо… Это какая?
— Это — самая опасная. Наша с тобой задача — её выпилить и принести кости. Справимся — и ты в ордене. Нет — значит, нет.
Подумав и проанализировав слова Прохора, я добавил:
— Вообще, там, может быть, и не одна русалка…
Блин. Рота русалок, обладающих способностями наводить морок — такое себе удовольствие.
— Амулет заряди. — Я вытащил из кармана и протянул Захару тот амулет, который уже не раз нас выручал. С кикиморой, а потом — с упырём на кладбище. — Родии-то остались?
* * *
В Нижние Холмы мы вошли, когда солнце начало многозначительно намекать на то, что конец рабочего дня близок и пора бы завалиться покемарить за линию горизонта. Пока только намекало, но за ним не заржавеет, я его натуру знаю.
Это, в целом, было хорошо. Русалки, как и прочая нечисть, предпочитают колобродить по ночам. Соответственно, их будет проще выявить.
