был Кирилл, то сыщик не хотел предлагать ничего такого, что могло бы заставить собеседника изменить планы относительно следующего объекта. — Мы всегда смотрим, кто пострадал от пожара, когда ищем подозреваемых.
— Я не могу себе представить, чтобы у кого-то была обида на Ирину. Что касается того, кто мог бы питать недобрые чувства к Баркову, то я могу сказать только одно: всегда есть люди, которые обижаются на успех других.
«В том числе и ты?» — Тимофей хотел спросить это, но решил не произносить вслух.
— Значит, ты не знаешь, кто может стоять за этими пожарами?
— Абсолютно нет. Кроме того, я не уверен, что вообще происходит что-то подозрительное. Конечно, ты нашёл неубедительную связь между объектами и нами троими, и да, в городе никогда не было столько пожаров за такой короткий срок, но… — голос Кирилла прервался, как будто он услышал свои слова и понял, как они прозвучали. Он тихо закончил. — Возможно, это не поджог.
— Раз уж я эксперт, почему бы тебе не предоставить мне право решать?
На стук в дверь оба мужчины обернулись: женщина среднего телосложения с ярко окрашенными светлыми волосами вошла без приглашения. Она показалась знакомой, но Тимофей не мог её узнать. Всё, что он мог подумать, — это её улыбка слишком яркая, юбка слишком короткая, а макияж слишком тяжёлый. Он предпочитал более естественный вид. И леггинсы с майкой.
Стоп. Сейчас не время думать об Ирине.
— Привет, Кирилл, я зашла посмотреть… О, я не знала, что у тебя совещание. Твоей секретарши не было на рабочем месте.
Тимофей не мог объяснить почему, но он ей не поверил.
— Милана, ты, наверное, помнишь Тимофея Соболева. Он приехал по приглашению Марата Реброва, чтобы расследовать пожары, которые у нас происходят.
— Здравствуйте, я Милана Постнова, — сказала она, протягивая руку. — Я вас помню, но вы должны были знать меня как Милану Губареву.
— Здравствуйте, — сказал Тимофей. Он смутно помнил бывшую главную болельщицу, но поразило его то, что это была другая женщина, находившаяся в машине, когда Ирина попала в аварию.
Джина, оживившаяся при появлении нового человека, подошла к ней. Милана наклонилась, чтобы погладить лабрадора.
— Какая милая собачка. В этом городе ты найдёшь много друзей.
Тимофей заметил, что она не сказала, что ему будут рады в Лазурске. Джина коротко гавкнула, испугав женщину. Она встала и поправила волосы, которые не двигались.
— Не хочу вас прерывать, но, Кирилл, я бы хотела услышать ваше мнение о некоторых новых объектах, которые показываю, — она повернулась к Тимофею, чтобы объяснить. — Я риэлтор, продаю и сдаю в аренду жилую недвижимость, и иногда мы обмениваемся информацией, чтобы помочь друг другу. Кирилл, я могу оставить данные для тебя и зайти позже. Рада была снова вас видеть, Тимофей, — сказала Милана, слегка помахав пальцами, уходя.
— Взаимно, — машинально ответил он. Мог поклясться, что видел, как между ней и Кириллом что-то промелькнуло, но оставил это без внимания. Если Петровский встречался с кем-то другим, то для Ирины это было лучше.
— Ну что, Кирилл, не в чем признаться? — спросил Тимофей, когда они снова остались одни.
— Тебе хочется это услышать. Тебе бы только хотелось создать проблемы для нас с Ириной.
— Нет никакой Ирины и тебя. Ваш развод был окончательно оформлен несколько недель назад.
Кирилл не успел ответить, как сыщик встал, чтобы уйти.
— Раз ты, видимо, ничего не знаешь, я тоже уйду, но это не значит, что ты не при делах. Я выясню, не скрываешь ли чего-нибудь.
— Искать нечего. Ты со своей собакой можете идти, — сказал Кирилл.
Тимофей подошёл к двери, ожидая последнего замечания. Он уже положил руку на ручку, когда Петровский позвал:
— Ещё одно, Соболев. Держись от неё подальше.
У сыщика возникло ощущение дежа вю. Он не собирался слушать Кирилла больше, чем Баркова. Потому повернулся и посмотрел на человека, из-за которого Ирина чувствовала себя менее желанной, менее способной. Всё, что ему захотелось сделать, — это ударить его. К сожалению, он пожалел бы об этом в тот же момент, как только начал действовать. Оно того не стоило. Но думать об этом было приятно. Вместо драки ответил:
— Тебе лучше сначала думать, чем говорить мне такое. У меня не самая лучшая репутация, когда я делаю то, что мне говорят.
***
Пять дней. Не прошло и пяти дней, как Тимофей вернулся в Лазурск, а эмоции Ирины уже перевернулись с ног на голову. Она призналась, что была одновременно шокирована и взволнована тем, как быстро всё произошло. Как эмоции, которые она считала запертыми, оказались такими же сильными, как и раньше. Желания, которые считала забытыми, вернулись.
Прошлая ночь была просто чудесной. За несколько дней, прошедших с момента встречи с Тимофеем, она представила себе, каково это — оказаться с ним в постели. А когда они поцеловались, поняла, к чему это приведёт. Она не знала, что лучше: то, как сильно он её возбуждает, или то, как сильно он её хочет. И то, и другое воспринималось захватывающим. Его очевидное удовольствие было бальзамом на годы почти полного равнодушия Кирилла. Ирина не признавалась себе в этом до тех пор, пока не решила уйти от него, но муж никогда не хотел жену ни в постели, ни вне её. Ему нужен был доступ к тестю с его деньгами и связями.
С Тимофеем Ирина была в центре его внимания — и в постели, и вне её.
Возможно, ей не стоило удивляться тому, как быстро всё развивалось. Они жили под одной крышей, и прошло совсем немного времени, как он снова ушёл. Женщина не собиралась обманывать себя. Если бы не травма дяди Марата, Тимофей никогда бы не вернулся. Как бы она ни переживала, что бы между ними ни происходило, она не стала бы удерживать его там, где он не хотел быть. Она знала, что это такое. Наслаждалась тем, что у них было, как можно дольше.
И надеялась, что таких ночей, как вчера, будет больше.
Ирина не могла сказать, что хорошо спала. Прошёл почти год с тех пор, как она делила с кем-то
