нагнали поисковые группы ВВ и погранвойск в таком количестве, что выйти из района стало большой, практически нерешаемой проблемой.
Главная опасность при подготовке операции заключалась в том, что враг уловит нашу активность и насторожится. Ведь во всех населенных пунктах у него есть осведомители. Но надо отдать должное военным, провели они перегруппировку и рассредоточение настолько филигранно, что бандеровцы ничего не заподозрили. Теперь националистов отлавливают и добивают.
На месте мы положили под полусотню бандитов. Вот только одно расстраивало — Звира среди них опять не было.
— Заколдованный, — покачал я головой, когда мы с Розовым подбивали промежуточные итоги. — Опять ушел!
— Не надо мистики и мракобесия, Ваня. — Розов, как всегда, не терял оптимизма. — Может, еще найдется.
Но весточки о том, что Звир задержан или уничтожен, мы не дождались. Зато вскоре нашли Химика.
Мы тут же выехали на место. Приближенный Звира лежал с не сильно опасной, но глубокой раной на бедре — это от меня ему привет. И с куда более серьезной дырочкой в голове. Бросились в глаза следы близкого выстрела в голову — металлизация, порох.
— Не стали тащить с собой. — Розов бесцеремонно пнул труп носком сапога.
— Сам Звир добил, — сказал я. — Другим бы не позволил.
Действительно, раненый — это обуза. Тащить на себе тяжело. Оставлять НКВД нельзя — слишком много знает. А сзади враги на пятки наступают. Напрашивается простое решение: «Извиняй, Химик, старый друг, но вот тебе пуля в лоб!»
Глава восьмая
Благодарность нам за успешную операцию вынесли. Начальник областного управления самолично сердечно руку жал.
А вот успех это или провал — мы лично для себя так решить и не смогли. Под сотню боевиков перемолото. Еще столько же взято в плен. Изъято значительное количество оружия. По наводке пленных уничтожено несколько схронов. Успех, конечно. И большой успех. Но Звир опять ушел. Значит, и отряд «Корни» жив. И вскоре снова проявит себя.
Розов горевать не собирался.
— Грустить не надо, Ваня. — Он отстучал пальцами на крышке своего начальственного стола такт. — Кончики у нас остались.
— Клара? — спросил я.
— Она самая. По-хорошему, конечно, ее бы сейчас в холодную. Допросить с пристрастием. Но пусть еще походит на поводке. Тем более наша «нора» к ней приноровилась. Держит крепко.
Не сильно я верил в успех этого мероприятия. После такого феерического провала вряд ли снова Скрипач появится здесь. Но попробовать стоило. К тому же к ней могут и из лесов волчары наведаться, начать задавать неудобные вопросы о том, почему их охота не удалась, и тут мы с рогатинами и сетями. Так что обложили мы пани Стасько по всем правилам. В том числе и с изъятием почтово‐телеграфной корреспонденции.
Сама Клара впала в тяжелую меланхолию. Дабы развеять ее, попыталась опять повеситься на шею заместителю военного коменданта, но тот после намека товарищей из политотдела о вреде для послужного списка чрезмерной тяги к женскому полу озаботился своим моральным обликом. Интересно, что это она на бывших мужиков своих кидается? Ищет замену Скрипачу? Понимает, что позарастали к ней отныне его стёжки-дорожки?
Еще интереснее, что с самим Скрипачом сделает Звир. Спишет все на фатальное невезение? Обвинит в предательстве и повесит на суку, где тот будет смотреться очень даже органично? Во всяком случае, для моей эстетствующей натуры — что поделаешь, люблю, когда на суку болтаются те, кто на этих же суках вешал мирное население и моих соратников.
Но события стали разворачиваться быстро и неожиданно. Сработала выемка почтово‐телеграфной корреспонденции. Суть этого следственного мероприятия в том, что вся почта подозреваемого сперва просматривается нами. Вот и просмотрели.
Телеграмма пришла из далекого Воронежа.
«Уезжай. Бросай все. Люблю. Больше не увидимся».
— Вот же шустрила этот Скрипач, — с некоторым даже уважением произнес Розов. — Все же смылся.
— И что Клара делать будет? — произнес я. — Упакует чемоданы и уедет? Или бросится к бандеровцам доказывать свою невиновность?
— Скоро увидим.
В бега она подаваться не стала. В тот же вечер, как получила весточку от «надежного плеча», рванула по подругам. Точнее, к подруге, живущей на улице Маяковского. После этого пару дней, сказавшись больной, на работу не выходила. Будто что-то ждала.
А потом наша «наружка» прошляпила все на свете.
Недаром мы с самого начала посчитали, что квартирка Клары хороша для конспиративных встреч и позволяет избежать наблюдения. Вот и не увидели наши разведчики, кто проник в нее и как. Зато увидели результат.
На полу лежало тело — еще некогда красивая женщина теперь напоминала разделанную мясником тушу. Жертву обездвижили, в рот сунули кляп, чтобы крики были не слышны. А потом… Рука отрублена. Голова размозжена. Ноги переломаны.
— Вот же зверье, — покачал головой Розов. — Не перестают удивлять своей сумасшедшей жестокостью.
Я встал перед дверью в комнату. В нее был глубоко, со всей силой пришпилен ножом листок:
«Так будет с каждым предателем Украины. Отряд «Корни». Мы живы! Мы боремся! Мы победим!»
Глава девятая
По идее, мне пора было возвращаться в свою привычную среду обитания — в леса. Там продолжать со своей КРГ выявлять схроны, ликвидировать бандеровцев. Вот только была у меня уверенность, что кое-что мы не доделали.
— Вот интересно, — сказал я, когда мы поздним вечером обсуждали проблему с Розовым в его кабинете. — Клара, получив телеграмму, тут же побежала на улицу Маяковского к некой даме. Кто она? Ее лучшая подружка? У Клары есть подружки?
— Намек понял. То есть нам сейчас все бросить и начать разрабатывать эту, как ее… — Розов полез в свой толстый блокнот. — Елизавету Шкурко.
— Получается, что так.
— Устами младенца глаголет истина. Вот и займись. А мы поможем. Только не затягивай. Если забуксуешь, мы ее просто арестуем. Что-нибудь да расскажет.
— Что-нибудь мало. Нужно что-то конкретное.
Интересной фигурой оказалась эта Елизавета. Как и Клара, родом из Львова. Хотя внешностью уступала подруге, немножко полновата, но очень энергична, возраст двадцать пять годков. Отец — музыкант. Сама окончила что-то вроде музыкального училища и теперь трудится в нашей знаменитой областной филармонии. Филармония! Это не там, где Скрипач работал и Звир подрабатывал? Конечно, там, только трудится она с начала этого года, к тому времени бандеровцев там не было давным-давно. Но все равно настораживает — какая-никакая, но связь нащупывается. Музыканты, черти их дери! Такие вот музыканты!
Лиза, Лизавета. Чем-то не давало покоя мне это имя. Где же я слышал его? Никак не мог вспомнить.
Наши оперативники все занимались допросами задержанных бойцов Звира. Некоторые из пленников говорили вполне охотно и
