ухо. "Ты не казалась такой равнодушной, когда умоляла меня кончить". Я быстро прикусываю ее ухо и отпускаю. Я уже отворачиваюсь в сторону своей комнаты, когда слышу, как она слегка вздыхает.
Стелла
Я готовлюсь, а в животе порхают тревожные бабочки. Это смесь волнения, кайфа от нового вызова и спиралевидного осознания того, какого черта я себя накрутила. Я перебираю все платья, висящие в моем шкафу. Цвета и фактуры варьируются от стильных и строгих до причудливых и веселых, но ничто не кажется правильным. Ничто не соответствует поднятым ставкам.
Я вытаскиваю чемодан из-под кровати и смотрю на единственную вещь, которую я не распаковала. Честно говоря, я даже не знаю, зачем я его взяла. Я бросил его в последнюю минуту, и теперь он смотрит на меня, дерзко.
"Ну и черт с ним", — бормочу я про себя и достаю его.
Если мы это делаем, то я играю на победу.
Когда я выхожу из комнаты, Лохлан уже ждет меня в гостиной. Он сидит на диване прямо напротив моей двери. Он смотрит на телефон, положив локти на колени. У меня мурашки по коже, когда его взгляд пробегает по моему телу. Когда он видит платье, которое на мне надето, он откидывается назад, его ладони тянутся вверх по бедрам. Его челюсть сжимается, и выдержать его напряженный взгляд — все равно что Атласу удержать мир.
Не говоря ни слова, он встает, и у меня пересыхает во рту. Его серая шелковая рубашка с крупным ярким рисунком свободно застегнута на половину его подстриженного торса. Широкая грудь и плечи обтягивают ее, а короткие рукава обтягивают бицепсы. Эту рубашку я уже видела на нем однажды и помню, как сказала, что она ему идет.
Я не могу упрекнуть его за этот выбор, учитывая, что на мне надето блестящее платье, которое я надевала на свой день рождения.
Он мотает головой в сторону двери. "Ну…?"
"Да". Я прочищаю горло и откидываю плечи назад. "Пойдем".
Он открывает передо мной дверь. Когда я прохожу, он говорит негромко, но отчетливо: "Ты хорошо выглядишь, a réalta".
"Ты тоже". Я поднимаю брови и провожаю взглядом его грудь. "Отличная рубашка".
Он слегка ухмыляется, и я не могу удержаться от небольшой улыбки.
После нескольких минут прогулки я нарушаю тишину насущным вопросом. "Что мы будем делать, когда получим карточку убийцы? Ты ведь помнишь номер? 30314."
"Запиши ее в телефон и приходи ко мне", — уверенно говорит он, и меня успокаивает его невозмутимость во время охоты на убийц. Я знаю, что мы часто поносим Харлоу, но она храбрая сучка. "На карточках ведь тоже есть их имена?"
"Да, а также их ярус, номер и предпочтения", — говорю я, и он кивает.
"Значит, на самой карточке есть все: личность, номер и так далее, но курорт ничего из этого не записывает?" — недоверчиво спрашивает он, и я вынужден согласиться, что это чертовски глупо. "Как это вообще работает?"
"Поскольку мы не проходили процедуру регистрации, я попросила одного из сотрудников стойки регистрации провести меня через все этапы, через которые проходит обычный гость. Когда прибывает новый гость, он заполняет форму со своими данными, а сотрудник заносит их во временный файл, предназначенный только для печати карты", — объясняю я. "После того как карта распечатана, бумажный бланк уничтожают прямо при вас".
Он откидывает волосы назад, и я замечаю, как шелковая рубашка обтягивает его мускулы. Черт бы его побрал. "А номера?"
"Все номера запрограммированы на определенный уровень. Поэтому, когда, скажем, приезжает платиновый член клуба, они берут одну из карточек, на которой уже есть платиновый доступ, и выбивают на ней информацию о госте, нигде не сохраняя данные".
Когда мы доходим до Libidine, мы останавливаемся в нескольких шагах от входа, чтобы продолжить разговор на повышенных тонах. К счастью, сейчас никто не идет и не едет.
Он бросает на меня задумчивый взгляд. "Значит ли это, что мы уже знаем уровень убийцы?"
"Да, но это не принесет нам особой пользы, если мы не хотим спрашивать каждого золотого члена, отрезал ли он член Джеффери. А я, наверное, знаю по имени только десять гостей. Так что даже список их имен не поможет, если мы не сможем их узнать". 1
"Да, точно", — ворчит он и снова проводит пальцами по волосам — его характерная привычка, когда он погружается в раздумья, — а затем направляется к входным дверям.
"Теперь ты не растеряешься, да?" поддразниваю я, но он бросает на меня тяжелый взгляд, его рука застыла на дверной ручке.
"Конечно, нет. Просто помни: что бы ни случилось, это было то, чего ты хотела". С этими словами он распахивает двери и уходит, оставляя меня с его загадочными словами, оседающими в моем желудке, как свинец. Я стараюсь не обращать внимания на предчувствие и заставляю себя следовать за ним.
Когда я ступаю в Либидин, по позвоночнику пробегает холодок. Атмосфера — это пьянящий коктейль из всех тайн, которые, как я знаю, преследуют эти стены, и незаконного возбуждения от фантазий, которые могут стать реальностью.
Лохлан бросает дразнящий взгляд через плечо, прежде чем исчезнуть в толпе. Я знаю, что мои слова на вилле задели его, но иногда забота о ком-то похожа на причинение боли.
Теперь я понимаю, что эта игра, которую мы придумали, будет лучшей для нас обоих. Слишком легко потеряться в голоде его голубых глаз и благоговении его прикосновений. Слишком легко потеряться и никогда не захотеть быть найденной. Но рано или поздно я должна вернуться к реальности.
И ему нужно напомнить, что я не единственная для него. От этой мысли становится больно, но я говорю себе, что это просто мое эго бунтует против того, чтобы быть вторым.
Нет, это хорошо. Это то, чего я хочу, напоминаю я себе. Я не лгала, когда говорила, что у меня было много повышенных эмоций. Уверена, что эти запутанные чувства к Лохлану вызваны именно ими, и мне нужно постараться увидеть ясность сквозь их дымку.
Знакомое лицо бросается мне в глаза, и я машу
