— Ладно, детка, высылай мне свой план передвижений и держи в курсе дела. Я добуду тебе денег, а когда будешь готова, звони. Я закажу все, что надо, через командировочный отдел Си-эн-эн.
Прилетев в чикагский аэропорт О’Хара, Коттен доехала на автобусе до гостиницы «Краун-плаза» в Гриктауне. На три часа у нее была назначена встреча с доктором Гари Эвансом на факультете антропологии Иллинойского университета.
Без пяти три она стояла перед его секретаршей.
— Меня зовут Коттен Стоун. У меня встреча с доктором Эвансом.
В правой руке она держала маленькую кожаную папку на молнии.
— Пришла мисс Стоун, — сообщила секретарша по телефону. Секунду она слушала, и повесила трубку. — Проходите, доктор Эванс ждет.
Коттен легонько постучалась и зашла в кабинет.
— Добрый день. — Эванс протянул ей руку через стол.
На вид ему было лет шестьдесят пять — сальные прилизанные волосы, мешковатый костюм. Стекла очков были столь же внушительны, сколь и его среднезападный акцент. Кабинет был маленьким и загроможденным — книги, бумаги и папки стояли стопками вдоль стен.
— Спасибо, что согласились меня принять, доктор Эванс.
— Вы сказали, что у вас есть хипу. — Он с любопытством посмотрел на ее папку. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Коттен села напротив Эванса.
— С самого вашего звонка жду не дождусь, когда вы покажете свою находку, — сказал Эванс. — Особенно учитывая, что я увижу ее первым.
Коттен положила папку на колени.
— Да, вы первый.
— А как к вам попало это хипу? По телефону вы, похоже, не хотели вдаваться в подробности.
Коттен с трудом сглотнула.
— Слишком сложная история, чтобы рассказывать ее по телефону. И еще: наверное, я ввела вас в заблуждение. У меня нет собственно хипу, у меня только фотографии.
Коттен расстегнула папку и вытащила три снимка хрустальной таблички пять на семь, которые распечатала дома. Она разложила их на столе Эванса, наблюдая за его лицом — он часто заморгал и нахмурился, придвинув фотографии ближе.
— Что это?
— Хрустальная табличка, обнаруженная на отдаленном археологическом объекте в перуанских Андах.
Эванс полез в ящик стола и достал большую лупу. Взяв первую фотографию, он стал внимательно рассматривать ее, поворачивая под разными углами. Затем перешел ко второй и к третьей.
— Что вы об этом думаете? — спросила Коттен. — Нижняя часть таблички напоминает хипу. Линии — это веревки, а точки — узлы. Такое возможно?
— Возможно, — сказал Эванс, пожав плечами. — Я ничего не понял. Что это вообще за табличка? Я-то думал, что вы принесете настоящее хипу. — Он поднял глаза. — Не знаю точно, что это у вас, мисс Коттен, но боюсь, что ничем не смогу помочь. Мне надо видеть само хипу. Способ плетения нитей, их цвет — все это не менее важно, чем узлы — или, в данном случае, точки.
— Но по ним можно хоть что-нибудь понять? Не могли бы вы разобраться с линиями и точками? — Она услышала в своем голосе нотки отчаяния.
— Исследование займет много времени, а у меня со временем туго. Вы можете хотя бы верифицировать эти фотографии или представить доказательства, что это снимки подлинного артефакта? Насколько я вижу, это может быть просто гравюра на стекле.
— Нет, это не гравюра на стекле. Я же объясняю: это хрустальная табличка, обнаруженная на археологических раскопках в Перу. А снимки я сделала сама, перед тем как табличка была уничтожена. Неужели вы не читали об этом происшествии? Доктор Карл Эдельман, весь лагерь…
— Ах да, убийства. Разумеется, читал, но не припомню, чтобы там упоминалась какая-то хрустальная табличка.
— Потому что она была уничтожена. Из-за этой таблички все и погибли. Все, кто ее видел, мертвы.
— Вы тоже ее видели, мисс Стоун, а вы живы.
Коттен встала и ткнула пальцем в одну из фотографий:
— В этих надписях, в этих хипу, содержится важнейшая информация, настолько важная, что…
— Прошу меня извинить, мисс Стоун.
— Я вас умоляю… Мне вас так рекомендовали. И я так надеялась…
Эванс собрал фотографии и протянул ей.
Коттен отступила.
— Взгляните на них еще раз. Очень вас прошу, доктор Эванс. Когда выпадет свободная минутка или просто разберет любопытство, взгляните на них. Мое имя и телефон записаны на обороте.
Она повернулась и вышла из кабинета.
Лестер Риппл пришел заранее. Он всегда приходил заранее. Трижды объехал квартал, перед тем как выйти из машины, и трижды обошел вокруг здания. Проклятые глаза слезились, как у плачущего ребенка. А все этот ветер, будь он неладен.
— Третий этаж, — произнес он вслух, вспоминая, куда было велено прийти. Может, это предзнаменование. Третий этаж. Третий этаж. Третий этаж.
Он посмотрел на часы. Все-таки чересчур рано, но бродить по улице он уже не мог. Он знал, что щеки покраснеют от холода, а глаза… Господи, первый день на работе, а он явится таким чучелом. Его могут уволить, не успев принять. А работать хотелось, пусть даже не на физическом факультете, куда он изначально подавал заявление. Но им понадобился математик на факультете антропологии. Поди разбери. Его должность будет называться «доцент-исследователь». В перспективе — бессрочный контракт. Это хорошо. Должностные обязанности — проводить исследования в рамках программы, получать гранты и публиковать научные статьи. С последним пунктом может выйти заминка, потому что никто еще не соглашался печатать его нитяную теорию. А отступать от нее он не собирался. Но с другой стороны, не требовалось читать лекций, и это его устраивало. Хотя при чем тут антропология? Не терпелось узнать, что же его ожидает.
Риппл зашел в здание и стал подниматься по ступенькам. Даже если придется немного подождать — неважно, он должен быть пунктуальным. Нет оправданий тем, кто опаздывает.
— Черт, черт, черт, — выругался он, не пройдя и половины первого пролета. Подмышки взмокли, над губой выступил пот. Нервы. В этом все дело, он разнервничался. Вспомнилась реклама по телевизору: «Они не должны видеть, что ты потеешь».
А потом в кишечнике начались спазмы. О господи. Надо зайти в туалет. Не может же он сидеть перед новым начальником, когда у него пучит живот? А вдруг он не сможет сдержаться? Вспотеет, покроется мурашками, да еще и не сможет сдержаться?
Риппл помчался вверх по лестнице и наконец оказался на площадке третьего этажа. Понесся по коридору, моля бога, чтобы там оказался туалет. И действительно, медная дощечка гласила, что за дверью мужская уборная.
Сидя на унитазе, он достал из кармана упаковку имодиума, разорвал ее и разжевал две таблетки двойного действия.
«Спасен», — подумал он.
