этим заниматься, Руари. Учитывая твой большой опыт работы в магической полиции, к тому же…
— Это было бы возможно, если бы не противоречило договору министра с Мидиром, — перебил его О’Шэннон. — А значит, нельзя заключать новый договор с министром на условиях, игнорирующих условия первого договора.
Кейн нахмурился.
— Это надо обдумать, — произнес он и отложил документ в сторону. — Решим позже. Пока же в ведении Конмэла и мистера О’Шэннона остаются существа из Клонмела. Это ведь не противоречит договору? В ваших же интересах, чтобы все эти существа по-прежнему не причиняли зла людям. Магистр О’Доэрти, от вас мне нужен подробный отчет о деятельности вашего предшественника. Всего, что касалось опасных существ и их связи с Гильдией. Вы сделаете?
— Приложу все усилия, министр, — уверил Ниалл О’Доэрти, но лицо у него было такое, как если бы он хлебнул прокисшего сидра.
О’Шэннон передал ему все документы, еще больше усугубив настроение магистра. О’Доэрти подписал все документы с видом, будто его приговаривали к пожизненному заключению в одной камере с троллем. Затем расписались я и Энгус.
Министр черкнул свои подписи последним, сопроводив их печатями. Всем нам отдали по одному экземпляру договоров. Вся эта бюрократия раздражала меня с самого начала. Но О’Шэннон, поймав мой взгляд, коротко кивнул, чтобы я потерпел. Мне под конец отдали бумагу, касающуюся моей семьи.
— Я распорядился привести их сюда. Мистер О’Шэннон, мистер О’Доэрти, вы можете идти. Мистер О’Доэрти, я буду очень ждать ваш отчет!
Ниалла О’Доэрти словно сдуло магическим ветром, долетевшим сюда с горы ведьм. Энгус задержался.
— С вашего позволения, я обещал Руари отвезти его семью в Клонмел, — произнес он, хотя ничего такого на самом деле мне не обещал.
В коридоре нас уже ждали. Увидев семью, я испытал облегчение и радость, равных которым не испытывал, наверное, никогда. Лиадан обняла меня так крепко, словно была до этого уверена, что больше мы не увидимся.
— Мам, — прошептал я, — все кончилось. Мы возвращаемся домой.
— Руари, — она наконец выпустила меня, отстранилась.
Посмотрела на наблюдавшего за нами министра с ненавистью, которую не смогла сдержать.
— Он знает, Руари? — спросила она.
— Что вы последняя из Лехри? Да, — ответил вместо меня министр.
— Я давно уже не Лехри, — ответила с твердостью мать. — На ваше счастье.
— Не пугайте меня, миссис Конмэл. Никто из ваших сильнейших мужчин…
— Прекратите, — оборвал я Кейна. — Мы уезжаем, и я надеюсь никогда больше вас не увидеть. Что никто из нас вас больше не увидит!
Я подтолкнул мать и Рианнон, кивнул на выход отцу.
— Постой, Руари, не так быстро, — сказал Джек Кейн мне в спину.
Я обернулся к министру, и его кривая усмешка мне не понравилась.
— Я должен сдержать клятву и освободить всех до последнего оборотня.
— Что это значит?
— А что бы ты выбрал сам, когда тебя спросили о долге и семье?
— Сберечь семью — это и есть мой долг. Но вы о каком долге?
— Пойдем со мной и узнаешь, — он пошел дальше по коридору вглубь Министерства.
За ним двинулся Итан и вооруженная охрана. Я переглянулся с О’Шэнноном и посмотрел на удивленную физиономию Фалви.
— Энгус, увезите их, пожалуйста…
— Нет, Руари, — Лиадан помотала головой. — Мы уедем отсюда или все вместе, или никто.
— Мам! — я бросил взгляд на отца, но и тот был настроен непреклонно.
— Я с вами, — сказал О’Шэннон. — Решил все-таки министр преподнести напоследок неприятный сюрприз. Вы, случайно, не знаете какой, сержант?
— Нет, — хмурясь отозвался Фалви. — Оживили Фэлана Артегала?
Я фыркнул, и мы поспешили нагнать Кейна. Большой грузовой лифт, в котором могло поместиться человек двадцать, унес всех нас куда-то глубоко под землю. Мы прошли три поста охраны за бронированными дверями. Сперва я подумал, что нас ведут по коридору, который вел в камеру Артегала, отчего почувствовал себя крайне неуютно от воспоминаний. Волосы у меня на мгновение даже встали дыбом. Но потом я понял, что ошибся. Коридор всего-навсего был похож на тот как две капли воды. А затем Кейн вывел нас на лестницу, и мы спустились еще на пару этажей вниз.
Снова пост охраны. Перед нами распахнули сперва одну дверь, а затем, через короткий буферный коридор, еще одну. Такую же тяжелую, бронированную. Джек Кейн застыл на пороге, потом приглашающе махнул мне рукой. Запах, ударивший в ноздри, едва не лишил сознания. У меня на миг потемнело в глазах, и я шагнул во тьму подземелья. За решетками, за магическим полем лежали десятки зверей, каждый в своей крошечной камере. На грохот открытой двери некоторые подняли головы, глаза засветились желтым, отражая свет, идущий с коридора. А потом кто-то завыл и тут же этот вой подхватили еще пятеро. Я стоял оглушенный этим воем.
— Руууууууари, — выли они. — Руууууууарииии!
Мне на миг пригрезилось, что я в лесу и рядом жмется стайка волчат. «Руари, спаси нас!» — их вой словно пробился из прошлого. На меня накатила дурнота, и я шагнул к одной из решеток, разобрав знакомый запах. Вой затих.
— Скаа? Скаа…
Волчица, издав вой, больше похожий на плач, обернулась, через решетку ко мне потянулась рука. Я стоял ошарашенный и смотрел на нее. Ей было четырнадцать, когда мы расстались. Теперь передо мной оказалась молодая женщина с изможденным лицом. Но взгляд ее, которым она когда-то смотрела на меня, я не мог не узнать, как и запах, тоже ставший взрослым и все же оставшийся до боли знакомым. За моей спиной кашлянул министр, я ощутил его нетерпение и рвавшееся наружу торжество.
— Те, кто опозорил себя, становились изгоями? Так ведь было написано в Кодексе? Тебе ничего не остается, как оставить их тут пленными. Мидир не будет считать это нарушением слова. Нельзя же освобождать людоедов!
Я смотрел на Скаа, на ее загоревшийся и вновь потухший после слов министра взгляд. Она отпрянула от решетки и попятилась обратно во тьму. Точно так же шесть лет назад она оттолкнула меня, чтобы я не стал защищать их, чтобы остался жив и свободен. А я почувствовал себя так, словно опять предавал их. Предавал
