И они всегда направлены на одного человека.
— Просто сделай это, — умоляю я. Дабы не выглядеть и не чувствовать себя как овсянка, оставленная под дождем, я заставляю ее сделать мне макияж и прическу.
— Мудак.
— Тайм-аут. — Она прекращает заплетать мои волосы, и я встаю с дивана. На кухне, из холодильника я достаю Доктор Пеппер.
— Не трать время впустую. Он никогда не узнает, как сильно ты его ненавидишь.
— Узнает, если я по почте отправлю ему свиную голову.
Я чуть не выплюнула содовую.
— Уверена, что это преступление. Надо проверить.
— Я и на тебя все еще зла. Тебе следовало рассказать о парне. Я бы помогла.
— Поэтому я и не сказала. Тогда мы бы разорились вдвоем, ничего не получив взамен.
— Неа, я бы прикончила его. Тогда мы бы обе были в порядке.
Прошло почти три недели как я видела Джордана. Или слышала. Все мои надежды на то, что он придет в себя, исчезли. Даже нет сил чтобы злиться.
Самое сложное пережить первую волну неприятия, но в конце концов предрасположенность человеческого сердца к выживанию берет верх, чувство собственного достоинства говорит тебе, что жизнь должна продолжаться. К тому же, есть проблемы похуже разбитого сердца. Нужно выставить на продажу свою недвижимость или рискнуть и ждать пока ее не конфискуют.
Подсветка на телефоне Вероники загорается. Номер не знакомый, поэтому она направляет звонок на голосовую почту.
— Посмотрю кто это. Я уже три раза пыталась заблокировать Брэндона.
Сразу же понимаю, что-то не так, потому что пока Вероника слушает сообщение, она бледнеет, черты ее лица застывают.
— Что такое? — спрашиваю я, удары сердца отдаются в горле.
— Томми. Они не смогли найти тебя, поэтому позвонили твоей маме, а она дала им этот номер.
— Что случилось? — У меня сердце почти остановилось.
— Машина сбила его и скрылась. Кто-то его переехал. Он в больнице.
***
Джордан
Как только я открываю дверь, мама осматривает меня с головы до ног.
— Почему ты так одет?
Не уверенный в том, что она имеет в виду, я смотрю вниз на шорты и футболку.
— Я только что закончил тренировку, — отвечаю ей резко, вытирая лицо полотенцем, обернутым вокруг шеи. Резко, потому что мне не нравится, что прямо сейчас приходится отвечать на какие-либо вопросы. — Вопрос получше: что ты тут делаешь? — Шагаю в сторону, и она входит в квартиру.
Верный своему слову, я изменил все коды доступа. Больше никаких неожиданных семейных визитов. Единственный код, оставшийся нетронутым — Райли…не знаю, что остановило меня, его стоило поменять одним из первых, но я не смог.
Райли…
Каждый день я просыпаюсь обозленным. Ищу ее, ожидая, что она лежит рядом со мной, и каждый день вспоминаю о том, что произошло. Снова разочаровываясь. За всю свою жизнь я любил двух женщин и оба раза был предан. Обманут каждой.
С другой стороны, все еще трудно поверить, что девушка, которая не стала покупать за мой счет купальник, украла десять тысяч долларов, деньги, которые лежали нетронутыми в том ящике несколько месяцев.
Он все еще заполнен стикерами. Когда она брала наличку, чтобы оплатить за продукты или еду на вынос, она оставляла чек. Чек…что-то не так. Брать деньги не в ее характере, я всегда так думал. Но тогда зачем врать? Почему бы не выложить правду? Почему не сказать зачем она их взяла, если только это не что-то незаконное или что-то, что я бы не одобрил?
Лейни соврала, чтобы избавить меня от страданий и усугубила и без того плохую ситуацию. Райли соврала по непонятным причинам и даже если она не врала, она виновата в замалчивании правды.
Тогда почему я чувствую, что именно я тот, кто не прав? Почему ощущаю себя никчемным куском дерьма? Почему мне снятся кошмары с ее заплаканным лицом, и я просыпаюсь весь в поту каждую ночь?
Я ношу на себе это давящее чувство вины на протяжении трех недель и спасения не предвидится. Я не могу спать, работать, жить.
И хуже всего, я скучаю по ней. Тоска по ней раздавила меня. Такое чувство, будто мне отрезали одну из конечностей. И я живу в состоянии почти парализующего страха, что что-то не так. Что-то неправильно, и я вовремя не окажусь рядом чтобы спасти ее… или себя.
— Санджай сказал, что ты неделю не выходил на работу.
Я на взводе, а она испытывает меня. Маме кажется, что давление на моего делового партнера поможет ей. Она не знает, что Санджай передал право вести переговоры мне.
— Ты разве не должна быть в Вашингтоне и раздражать других выбранных должностных лиц? — Я никогда не пойму, как кто-то может хотеть быть политиком.
Я оставляю ее у входа, возвращаюсь на диван и убавляю звук у игры.
— Улетаю сегодня.
— Переходи к делу…чего бы ты не хотела.
Ее плечи опускаются. Она отводит взгляд. Она принимает такой раскаивающийся вид, когда чего-то хочет от меня. Это притворство. У нее плохо получается. Джоан Уэст ни одного дня в своей жизни ни о чем не сожалела и это не остается не замеченным.
— Что происходит с Уинстаром? Левенталь сказал, что ты не ответил ему встречным предложением и что ему не терпится закрыть сделку.
Забавно, пока она говорит, все встает на свои места.
— Я собираюсь отклонить его предложение. Мы не продадим исключительные права, особенно контрагенту военных сил.
— Джордан, ты знаешь, что эта сделка значит для меня.
— Ага, знаю. Левенталь отчаянно хочет ее заполучить. Попав в не те руки, технология может быть использована в собственных целях, в качестве оружия. Скажи ему, что ответ — нет. Переговоры окончены.
Я прибавляю звук игры Джаентс (прим. Нью-Йорский футбольный клуб).
Некоторое время она наблюдает за мной, без сомнения, обдумывая следующий шаг.
— Что с тобой случилось? Все дело в это нелепой девчонке, да?
Холодная ярость — все что я чувствую прямо сейчас. Это отодвигает остальное на второй план.
— Я не собираюсь удостаивать тебя ответом, потому что выйдет не очень красиво, а ты моя мама. Но эта девчонка содержала себя с шестнадцати лет. Построила бизнес с нуля, без чужой помощи. Называя ее нелепой, ты только будешь злить меня, поэтому будь осторожна.
— Дорогой… — она вздыхает, выражение ее лица смягчается. — Ты ведешь себя неразумно. Существуют миллионы других девушек, лучше чем переоцененная няня… это так непохоже на тебя принимать все так близко к сердцу.
Вот как плохо она меня на самом деле знает. Женщины по-лучше…что-то в этом не дает покоя, мучает. А потом я
