и шмыгнул носом. Такие вещи стоят не меньше сотни. Этой суммы нам едва хватит, чтобы купить лошадей и доехать до Фоириджа.
— Двадцать пять, но это правда все, что я могу предложить.
— Добавьте еще пять и мы договорились.
В итоге поторговавшись еще пару минут мы сошли на двадцати семи золотых. Это было меньше чем я рассчитывал, но в любом случае это были деньги. А сейчас вопрос не стоял, дороже или дешевле, нам требовалось как можно скорее добраться в столицу, ибо прямо сейчас на границе собирались войска.
Заплатила она мне чеканкой разных монетных дворов, что было, то видно и дала. Поблагодарив целительницу мы пошли на поиски подходящего постоялого двора или таверны. Марика как никак сейчас госпожа, а они в абы каких не останавливаются. К тому же чем лучше, а соответственно дороже заведение, тем меньше в нем будет наемников. А следственно проблем для двух подростков, я устал за целый день пешего пути и драться ни с кем я сегодня не хотел.
Заходящее весеннее светило заливало улицы киноварью, милостиво стирая с лиц следы усталости и недовольства; этот карминный океан вечернего света уничтожал все недостатки, обнажал внутреннюю красоту людей и предметов. А озорные порывы ветра играли в догонялки по каменным улицам, путались в складках одежды путников, раздували полы одежд и взметали подолы платьев. На дороге горели масляные светильники, дрожащими кругами света освящая вокруг себя скупое пространство.
Идя сюда я приметил парочку, вот в них то мы и направлялись. Вскоре мы подошли к пропахшей элем и жаренным мясом таверне под названием «Три короны». Внутри слышался хор густых голосов и взрывы смеха, играла небрежная музыка. Здесь видно наступил период вечернего наплыва постояльцев, наемников, торговцев, путников, местной стражи получившей отгулы, и конечно хороших девочек, охочих до плохих мальчиков. Вся эта публика заполонила все пространство первого этажа, она шумела, ела и пила в рулеточном угаре, попутно обсуждая последние новости. Я перешагнул порог этого бурлящего островка жизни и оглянувшись позвал Марику протянув ей руку:
— Прошу госпожа, входите. Тут вроде приличное заведение, можем остановиться.
Она слегка улыбнулась и подав мне руку перешагнула порог. Правило было соблюдено, ее пригласили, а значит она могла войти.
Лавируя между заполненными столами и снующими людьми битком забившими зал мы протиснулись к стойке. Хозяином оказался крепко сбитый усатый мужик, седина уже начала покрывать его густую шевелюру. Но все равно было видно, что сил ему не занимать, объемные ручищи с закатанными рукавами об этом красноречиво говорили. Он окинул взглядом новых посетителей, девицу, на которую пялилось половина зала. И ее хмурого спутника, и выслушав пожелания ответил:
— Прошу прощения, но комната у меня свободная только одна.
— Давайте ее, что поделать, и принесите тогда дополнительное постельное белье. Я на полу посплю.
Пока я разговаривал Марика оглядывала забитый зал голодным взором. Она хотела есть, и все ее мысли были о том, как бы затащить в укромные тенета зазевавшуюся жертву.
Хозяин окликнул кого-то в кухне, что была позади стойки. Сказав нам, что сейчас в комнате уберутся, так как предыдущий постоялец только недавно съехал и принесут еще один комплект белья с матрасом. Нам лишь осталось оглядывая зал стоять в ожидании. Все столы были заняты, и выбирать куда сесть было просто некуда. Лишь подсесть к кому-нибудь.
Как я и ожидал, добрая половина посетителей была представлена пестрой публикой в кожаных куртках и треуголках, плащах и платках с оборочками, со шрамами на лицах и серебряными зубами. Повсюду сверкали клинки, курительные трубки и свирепые улыбки. Все они — наемники. Я скользнул по залу взглядом, оглядывая все столы занятые пьющими и гогочущими мужиками. К самому крайнему, что находился в самом углу как раз подошла подавальщица с подносом, принеся новую порцию выпивки. И один из них сидящий спиной к стойке, но лицом к двери оглянулся на нее, улыбнувшись. И меня словно обухом огрели. Не узнать вечно заросшую щетиной физиономию моего первого наставника я не мог, хоть он и был одет совершенно не так, как я привык его видеть. Но это несомненно был Клето.
Стол за которым сидела его пестрая и шумная компания стоял в углу и я сразу не посмотрел туда, потому что я оглянулся на Марику, приглашая ее войти. За два с половиной года на службе гильдии мы через многое прошли вместе, ни раз и не два выполняли заказы вместе, он был мне наставник, друг, напарник, старший брат. Когда Полночь передала весть, что я в тюрьме, они с Карлоттой и Большим Беном пошли к донне Леоне, выяснить правда ли это. А та их выпроводила, заявив, что не обязана отчитываться ни перед кем. А затем перепродала его контракт куда-то в Аакарию. И я даже в самых смелых мечтах не мог помыслить о том, что встречу этого вечно пьяного засранца именно тут.
Сказав Марике что я быстро, я пошел к их столу. Естественно они увидели идущего к ним чужака. Все четверо дружно насторожились, опытные, прожжённые волки. Я все так же был в высоком воротнике и треуголке, поэтому он никак не мог узнать меня. И только когда я подошел и поднял шляпу, распустив завязки воротника он меня узнал.
— Да вы просто посмотрите кто тут! — Воскликнул он встав и выйдя ко мне из-за стола, — С тобой веселее, чем с подвыпившей монашкой! А мне сказали, что твои кости гниют в черном замке. Вот и верь после этого слухам.
Клето уже перевалило за сорок. И первый снег седины уже припорошил его светлую, уже начавшую лысеть шевелюру, но мягкий свет голубых глаз — среди багровой вязи сосудов, сплошь покрывавшей белки, — придавал ему неожиданно юный и в то же время беспутный вид: озорной мальчишка все еще скрывался под оболочкой стареющего, вечно подвыпившего и потасканного мужчины. Он был надежен как скала и бесстрашен как гурр — один из тех людей, которых хочется иметь рядом, ведь такие пойдут с тобой и останутся рядом до самого конца, каким бы тот ни оказался.
Но брови его по-прежнему изгибались с нечестивым лукавством, а верхняя губа кривилась в игривой ухмылке, к которой я так привык. Он был все тем же засранцем, который постоянно всех раздражает, но все его опасаются. И я сразу почувствовал, что он меня тоже рад видеть.
Не говоря больше ни слова, он только поцокал языком и покачал головой оглядывая меня, Клето взглянул на меня покрасневшими глазами, и наполнявшая их теплота стремилась преодолеть угрюмость перевернутой подковы его рта, предвещавшей несчастье. Несколько секунд мы простояли молча, обмениваясь улыбками, просто наслаждаясь обществом друг друга.
— Ох какая цыпа, вы только гляньте на нее, — сказал сидевший по соседству с Клето. — Я таких красоток всего пару раз в жизни то и видел.
— Да она сюда идет, к нам. — Выдохнул еще один, оглянувшийся. Они все дружно, включая Клето попытались спешно привести себя в надлежащий вид. Приглаживая торчащие волосы и поправляя мятую одежду.
«Цыпа» величаво проплыла через битком забитый зал, а все окружающие расступались, выдавая комплименты и приглашая ее за свой стол, она подошла и встала позади меня, оглядев всю компанию, долгим, голодным взглядом. Бедные мужики даже забыли, как дышать.
— Дарий, мы же утром выезжаем? Я о-о-очень голодна. — Сказала она своим мелодичным, медовым голоском. Делая ударение на несколько звуков из одной буквы, умудрившись пропеть в несколько слогов.
— Ми донна, прошу за наш стол, — оставшиеся трое сидевших за столом дружно вскочили, чуть ли не хором, перебивая друг друга, стали предлагать ей выпивку и пищу, но они не знали, что пищей были как раз они сами. А слово «голодна» произнесенное ее сладчайшими на вид устами имеет совершенно иное значение.
Я повернулся, к ней, прошептав на ушко:
— Не в таверне, потерпи немного, сегодня тебя обязательно покормим.
Марика кивнула, одарив еще раз всех долгим взглядом, сказав:
— Не задерживайся, я очень жду. — И развернулась пойдя в нашу комнату, вслед за ожидавшей ее на лестнице служанкой.
Я повернулся к Клето, тот откровенно пялился, забыв обо всем на свете, даже рот приоткрыл.
— Клето, челюсть с пола подбери, а то драконий мотылек залетит. — Усмехнулся я. — Это не твоего поля ягодка.
Мои слова словно сдернули невидимую пелену повисшую в воздухе, и мужики ожили, выйдя из своих сладких, но абсолютно обманчивых грез.
