достаточно высоко, и город, изрезанный со всех сторон кружевом бухт и заливов, лежал у наших ног как на ладони. Когда до бетонных замшелых фортов оставалось совсем немного, нас кто-то окликнул. Может, конечно, и не нас, но, крикнув в нашу сторону: «Эй, тюлени, стоять!», к нам вразвалочку направился появившийся словно из-под земли коренастый парень ростом выше нас чуть ли не на две головы и с рожей, не предвещавшей ничего хорошего. Приблизившись, он тут же предложил нам вывернуть карманы. Для придания весомости своему предложению он поднял с земли увесистый дрын и, отведя его за плечо, словно взяв на изготовку, решительно потребовал:
— А ну быстро, тюлени, пошевеливайтесь, а то бошки сейчас попроламываю нахрен!
Моему товарищу этого было вполне достаточно, он тут же, чуть ли не по локоть, запустил руку в карман своих кургузых штанишек, достал какую-то мелочь и протянул её на дрожащей ладошке грабителю. Потеряв на радостях бдительность, тот бросил на землю свой страшный дрын, посчитав, видимо, что в общении с такими тюленями дубина ему не понадобится, и потянулся к деньгам. Но тут, не ожидая от себя такой прыти, я кинулся и эту дубину схватил. Честно говоря, я ни в коем случае не собирался его этой дубиной бить, тем более убивать, я тогда этим ещё не занимался. Просто хотел отбросить её подальше в сторону, чтобы наши силы хоть немного сравнялись и чтобы в последовавшей затем честной драке никто этой дубиной не смог воспользоваться и не дай бог кого-нибудь покалечить. Но, не догадываясь о моих миролюбивых намерениях, горе-грабитель кинулся наутёк, не удосужившись даже схватить протянутую ему мелочь. Более того, он стартанул так резко, что потерял ботинок. Сообразив, что драки можно благополучно избежать, я кинулся за недругом вслед, размахивая дубиной, крича во всё горло: «Убью!!!» и безбожно матерясь. Наверное, моя акция устрашения показалась достаточно убедительной. Незадачливый грабитель осмелился остановиться лишь когда расстояние между нами составило не меньше полукилометра. Погрозив кулаком, обозвав меня тюленем бешеным, он сказал, что ещё нас поймает, и скорым шагом, прихрамывая в одном ботинке, опасливо и часто оглядываясь, направился по тропинке вниз, в хитросплетение улочек частного сектора.
Понимая, что на обратном пути нас может ждать засада, мы особенно усердно приступили к поиску оружия, но, обследовав все закоулки и не найдя, к огромному нашему разочарованию, не то что вожделенного маузера, а даже какого-нибудь завалящего ржавого нагана, я за неимением лучшего подобрал брошенную у дверей форта дубину, и вместе с ней мы вернулись домой. Дома я положил дрын под кровать. На всякий случай. С оружием под рукой, пусть даже и с таким, настоящему мужчине, знаете ли, как-то спокойнее спится.
Вот и сейчас первой мыслью было прийти домой, положить честно добытый трофей под кровать и спокойно, как в детстве, уснуть с чувством глубокого удовлетворения. Но тут же возникло какое-то неосознанное беспокойство, которое, несмотря на то что я был весьма пьян, быстро переросло во вполне конкретное опасение, что очень скоро сюда может нагрянуть рота вооружённых хунтотов, перестрелять которых у нас просто не хватит патронов. Дело принимало дурной оборот. Требовалось либо окапываться и занимать круговую оборону, либо немедленно отступать. Я благоразумно выбрал второй вариант, хотя Вася нечленораздельно высказался за первый.
Чтобы исключить преследование и в случае чего нам не припаяли какую-нибудь уголовную статью, я решил оружие не брать. Я положил автоматы на обочине так, чтобы посторонним не было видно, но если придут искать, сразу бы нашли. На всякий случай я отсоединил магазины и зашвырнул подальше в кусты. В этот момент мне показалось, что в кустах кто-то охнул.
Успев немного протрезветь, я сообразил, что гораздо проще и безопаснее, чем тащиться до казармы, будет добраться до нашей лодки, стоящей неподалёку, и в ней заночевать. Для этого следовало свернуть с дороги и, пройдя по пампасам метров триста, перелезть через двухметровый забор — сначала через один, потом через второй… или наоборот, точно не помню.
Чем дальше мы отходили от дороги, тем темнее становилась ночь. Сгрудившиеся кроны деревьев и нависшие тучи совершенно заслонили Луну. Идти приходилось буквально на ощупь. Помню, что я наступил на что-то мягкое и скользкое. Сразу как-то нехорошо запахло. Это было крайне неприятно, но, как вскоре выяснилось, не самое плохое из того, что могло поджидать нас в этих местах. Буквально сразу я опять на что-то наступил, вернее на кого-то. Этот кто-то, притаившийся под кустом, раздражённо залопотал не по-нашему и, как мне показалось, передёрнул затвор. Я вежливо сказал «пардон», человек не ответил, но тут же прогремел оглушительный выстрел! От неожиданности я сам едва не наделал в штаны и благоразумно свалился на землю.
Какое-то время я лежал, силясь понять, убит или нет. Выстрелов больше не последовало. Ничего не было видно, но я слышал, как, что-то бормоча, странный человек принялся выбираться по насыпи на дорогу. Очевидно, это был третий патрульный, который, отлучившись по нужде, ни за что ни про что получил пущенным мной магазином по голове.
Между тем я всё ещё не мог понять, жив я или наоборот. Тут совершенно кстати мне вспомнилось известное умозаключение Декарта, которое любил повторять наш преподаватель по марксистско-ленинской философии: «мыслю, следовательно, существую». Сообразив, что это напрямую относится ко мне, я пришёл к окончательному выводу, что жив и — не поверите — очень этому факту обрадовался. Я принялся шарить вокруг себя, пытаясь нащупать Васю. Обнаружить его разу не удалось, но я вновь вляпался в то, что остаётся от человека после того, как он посидит под кустом. Это было опять-таки неприятно, но по сравнению с неприятностью, которой только что избежал, казалось сущей ерундой.
В радиусе вытянутой руки Васи не оказалось. Ни живого, ни мёртвого. Встав на карачки, я расширил зону поиска. Обшарил все кусты поблизости. Это также не помогло. Позвать Васю я не решался, опасаясь, что обидчивый патрульный всё ещё может находиться где-то поблизости. Будучи весьма озадаченным и даже обеспокоенным, я всё же логически сообразил, что отсутствие Васи в данном конкретном месте однозначно свидетельствует, что он жив, а это, несомненно, лучше, чем если бы я обнаружил его сразу, но в виде трупа.
Тут мой обострённый слух привлёк звук, похожий на всхлипывание. Я осторожно встал и пошёл на звук, выбирая дорогу на ощупь. Очень скоро я опять на кого-то наступил. На этот раз, не дожидаясь выстрела, я навалился на человека, оказавшегося у меня на пути, и принялся мутузить
