мы на мгновение теряем ее, прежде чем она снова появляется в переулке и садится в желтое такси. Адриан сразу же сидит на своем планшете и отслеживает посадки и высадки такси за день.
— Отвез ее в захудалый мотель недалеко от автовокзала.
Черт.
— Зачем удалять отснятый материал? — думаю я. — Это не имеет никакого смысла.
— Может быть, она хотела дать себе немного времени, чтобы ее не выследили? — Хиро, который присматривал за нами и за женщинами, пока нас не было, говорит с другого конца комнаты. Я качаю головой. Этого не может быть.
— Посмотри другое видео, — шепчет Джиа, все еще свернувшись калачиком. — Тот, кто находится в этом удаленном разделе, — это тот, кто не хотел, чтобы его поймали. Думаю, другой был любительским часом. Он легко собрался воедино и не был поврежден, потому что это сделал кто-то из комнаты безопасности. Другой был выполнен удаленно, поэтому потребовался новый процесс кодирования, чтобы распутать все поврежденные данные.
Так что два видео были удалены по совпадению. Должно быть, благотворительность подкупила одного из охранников отеля. Виталий поднимает второе видео. Он полуискажен, но некоторые детали мы все же можем различить.
— У нас была сделка, — заявляет мужчина на видео почти роботизированным голосом из-за искажений. Его голова наклонена, поэтому я не вижу его лица, но узнаю кольцо на его пальце, потому что оно у меня такое же. Это классное кольцо Тулейнского университета.
— Сантьяго, — рычу я.
— Мы это сделали, — говорит другой голос. Женственно, но невозможно разобрать тон, насколько искаженно он звучит. Видеозапись зернистая, а учитывая ее рост и то, как она повернута спиной к камере, я вижу только темную макушку. Он завязан в пучок на макушке и скреплен какой-то булавкой. — Но три года назад ты потерпел неудачу, а теперь сделка изменилась.
— Что же ты хочешь, чтобы я с ней сделал? — спрашивает он.
— Используй ее, как считаешь нужным, — женщина смеется. — Пусть твои люди завладеют каждым ее дюймом, а затем отправят ее по частям обратно мужу. Точно так же, как я поступила с его отцом.
Кровь в моих венах замерзает.
Мое сердце замирает.
— Если он когда-нибудь узнает, что мы сделали… — заикается Сантьяго.
— Он никогда этого не сделает, — уверяет его женщина. — Единственное, что он когда-либо узнает, — это то, что ему говорят. Я построила вокруг него мир, который никогда не упадет.
Сантьяго кивает головой.
— Просто следи за тем, чтобы твоих мужчин не поймали, — продолжает женщина. — И обязательно замести следы. Если он чем-то похож на своего отца, он пойдет на край земли, чтобы найти ту, кого любит.
Сантьяго с любопытством наклоняет голову.
Женщина пренебрежительно машет рукой.
— Скажем так, Эвелин постигнет та же участь, что и женщину, на которой должен был жениться мой покойный муж.
— Дерьмо, — рычит Виталий, когда видео обрывается. — Прости, брат. Отснятый материал слишком поврежден, чтобы получить остальную часть.
Я смотрю на черный экран, разговор снова и снова проигрывается в моей голове.
Пусть твои люди завладеют каждым ее дюймом, а затем по частям отправят ее обратно мужу.
Точно так же, как я поступила с его отцом.
Мы так и не узнали, кто стоял за нападением, в результате которого погибли мой отец и отец Адриана. Мы были молоды. Неопытные. Моя мать направляла меня к построению большего и светлого будущего.
— Империи рушатся, — сказала она. — Ты должен построить более сильную, чтобы пережить их. Не смотри в прошлое. Сконцентрируйся на будущем.
Вот что я сделал. Я взял то, что осталось от империи моего отца, и превратил ее в нечто, чем, как я знал, он будет гордиться. Она была рядом на каждом шагу, шепча мне на ухо. Я бы не был тем, кем являюсь сегодня, если бы не она.
— Дайте мне посмотреть, смогу ли я очистить звук, — Виталий снова начинает печатать на своем ноутбуке. — Может быть, мы сможем опознать женщину по голосу.
Джия и Ваня переглядываются.
— Что? — я огрызаюсь на них. — Что ты знаешь такого, чем не делишься?
— Полегче, брат, — почти рычит на меня Адриан, вставая между мной и своей женой. — Не разговаривай так с моей женой.
Сделав шаг назад, я мирно поднимаю руки.
— Если ты что-то знаешь, — говорю я мягче. — Пожалуйста, поделись.
Горло Джии подпрыгивает, но она выпрямляется и смотрит на меня.
— Этот гребешок в волосах женщины, — она снова смотрит на Ваню, которая ободряюще кивает головой. — Мы видели это раньше.
Мы с Адрианом переглядываемся.
— Где? — мягко спрашивает он. Она пугливая, и он не хочет ее расстраивать.
— В волосах Эвелин, — говорит она нам. — Она была в нем, когда ушла на встречу с твоей матерью.
Это не имеет никакого смысла.
— На видео не Эвелин, — отмечаю я. — У нее, должно быть, такая же расческа, как у кого-то другого.
Джиа качает головой.
— Нет, эта расческа называется расческа Медузы, — объясняет она. — Они имеют уникальный дизайн. Нет двух одинаковых по цвету и камням.
Медуза.
— Все это время оно было прямо у тебя под носом. Они всегда работали против тебя, против твоего отца. С самого начала. Я…
— Откуда она взяла гребешок? — спрашивает Адриан.
Джиа закусывает нижнюю губу, глядя в землю.
— Джиа, — предупреждает Виталий.
— Твоя мать.
Внезапно кусочки встают на свои места.
ГЛАВА 27
Эвелин
Сантьяго поручил одному из своих людей очистить и перевязать рану на моем боку. К счастью, пуля едва пробила плоть, не задев ни одного жизненно важного органа. Хотя все мои органы, на мой взгляд, жизненно важны. Включая кусок кожи, который он оторвал, когда пронзил меня.
Пульсация в голове не дает мне открыть глаза. Я несколько раз пыталась найти выход, но слишком устала. Слишком слабая. Потеря крови отразилась на моем теле, и я, кажется, не могу оправиться самостоятельно.
Еще один крик пронзает меня, когда Сантьяго проводит клинком по моей обнаженной груди, звук отражается от холодных каменных стен. Он злится, что я сломала его идеальный нос. Ему понадобится немного удачи, чтобы объяснить это своему боссу. Кажется, мы шли к этому несколько дней, но я сомневаюсь, что это действительно длилось так долго. Он не выказал мне и намека на раскаяние, его глаза блестели злобой, пока он продолжал разрезать меня, по одному взмаху ножа за раз.
Несмотря на боль, пронизывающую мое тело, я отказываюсь доставлять ему удовольствие, видя, как я ломаюсь. Я сжимаю челюсти, сдерживая слезы и ища слабое место. Любая слабость.
— Твой дорогой муж никогда не узнает, что это его собственная мать просила отправить тебя
