оливок, из тонкой шерсти, сидящий точно по фигуре. Высокая прическа, открывающая изгиб шеи, лоб, искусный макияж.
— Вот такой, — чуть повернувшись к своим родственничкам, с некоторым укором сказала Мари. — Я приехала сюда пятьдесят лет назад. Я была свободна, счастлива и полна надежд. Такой же я уеду отсюда. Навсегда.
— Не уверен, что ты можешь вот так просто уйти, — возразил ей Георг. — После того, что ты сделала. Ты же не собираешься отпираться, отнекиваться, так?
— Нет, не собираюсь, — усмехнулась ведьма. — Я вообще не собираюсь говорить с вами. Не о чем.
— Можно подумать, это мы совершили кражи и убийство, — раздался из-за ее спины голос Константина Младшего.
Мари обернулась. Второй сын князя практически поравнялся с ней, стоял всего двумя ступеньками ниже. Но еще… за его спиной, на небольшой площадке между лестничными пролетами ее ждали этот московский Страж и Ева Куракина.
— Мне неизвестно, что вы совершали или нет, — ведьма чуть заметно занервничала, поняв, что ее окружили, но резкая манера ответов не изменилась, не рассталась Мари и с верой, что уйдет отсюда живой и невредимой, а главное, свободной. — Я ненавижу вас всех. Вы жалкие. Вы все прыгали вокруг князя, на что-то надеясь, за что-то боролись. И все равно ждали от него подачки.
— Они хотя бы боролись, — тихо, но как-то очень недружелюбно заметила Ева.
— А я нет? — конечно, именно ее слов ведьма пропустить не могла. Накопленная годами злость и зависть выплеснулись наружу. — Я увидела Ника в Париже. Молодой, веселый, какой-то всегда легкий, а еще и талантливый. Он бы подошел мне идеально! Я хотела его. А я всегда получаю, что хочу!
Ведьма еще раз окинула всех своих преследователей яростным взглядом.
— Я намного родовитее каждого из вас! — кинула она Романовым. — И умнее. А что я должна была терпеть, ради него? А ведь не так многого я и хотела! Просто Ник стал бы моим. Я помогла бы ему, мы спокойно управляли бы фондом, жили в роскоши и славе. Но… Ты! — Мари указала на Еву. — Вот тебя я ненавижу больше их всех!
— Я у тебя роскошь и славу не отнимала, — почти весело напомнила маг-артефактор. — Да и не принадлежал тебе Ник никогда.
— Я была так близка… — ведьма чуть покачала головой. — Я могла бы его получить, но тут приехала ты! Талантливая, подающая надежды… И все думали лишь о тебе! А потом еще ты привезла эту шлюху!
Ева дернулась вперед, вскинула руку, готовая кинуть боевое заклятье. Дан мягко удержал ее, погладил по предплечью, будто успокаивая. Сейчас именно от выдержки мага зависело все.
— Он всегда выбирал шлюх, — пробормотала между тем Мари, и в этот момент сразу стала похожа на себя прежнюю, жалкую и тихую. — А эта была хуже всего…. Но я смогла! — казалось, ведьма уговорила саму себя, вновь распрямилась, упрямо подняла подбородок. — Я прогнала ее отсюда. И тебя! Да-да! Я осталась с ним. Конечно, он переживал из-за своей Ли. Но время шло! У меня было много времени! И вновь он поверил мне. Мы были рядом, мы работали, общались… Все должно было получиться!
— По-моему, — своим обычным надменно-насмешливым тоном заметил Константин Младший. — Ты одна в это веришь. Сама себя уговариваешь. Ник тебя никогда бы не простил. Как и все мы. Даже отец, он и то давно уже понял, кто ты такая на самом деле. Ты врешь сама себе.
— Нет! — Мари отшатнулась, чуть опять не споткнувшись о ступеньку.
— А он прав, — демонстративно не глядя на ведьму, сказала Ева Дану. — Все-то у нее около. Уже почти чуть-чуть, почти получилось, еще бы немного… Вот только кончилось все иначе. Одно непонятно, зачем надо было убивать Его Светлость. Он терпел тебя здесь все пятьдесят лет.
— Терпел? — ведьма опять взъелась. — Да! Я всегда была рядом. Я умею быть удобной. Князь многое бы не сделал без меня. Кто руководил его детищем все эти годы? Кто исполнял любую его прихоть? … — тут она чуть помолчала, а потом заговорила уже спокойнее, холоднее. — Вам так нужна исповедь? Что ж… Он стал опасен. Ваш князь. Он мог мне помешать. Тогда… это было под католическое Рождество… Князь ссорился с Ником. Нужно было куда-то ехать. Ник хотел взять это на себя, а поехал ты, — она указала на Константина Младшего. — Они ругались в кабинете, Ник вылетел такой несчастный… А я пошла все улаживать, я сказала князю, что надо бы иногда его отпускать, что Ник гениален, и… — она нахмурилась, вспоминая тот день. — Князь посмотрел на меня так, будто я собака бездомная. Я! Кто помогал ему все эти годы! Он сказал, что лучшее для его племянника, что он может сделать, то отолучить меня от дома….
— И в тот же вечер ты добавила отраву в его чай, — почти весело закончил за ведьму Гавр. — Из-за пары слов, сказанных в плохом настроении? Угроза? Мари, ты сумасшедшая.
— Нет, — возразила она. — Я потом узнала, Ник хотел ехать в Москву. Он всегда туда ездил. А князь… он готов был отпустить его навсегда. Вот этого я допустить не могла. И я стала действовать. Да, я добавляла яд в чай. Пока он не готов был умереть. Потом я же помогла ему выбрать наследника. Все шло правильно. Его Светлость поручил Нику подготовку к выставке. А что Ник сможет сделать сам? Нет, не может он ничего. Но у него была я! Я стала его тенью, его верной помощницей, тем, кто всегда рядом и на кого можно положиться. Оставалось дождаться, пока умрет князь. А потом… — она жестко усмехнулась. — Ник такой мягкий… Достаточно было бы намека, что это я отравила Его Светлость ради самого Ника, и все! Мы наконец-то поженились бы. И он уже не смог бы от меня сбежать. …
— Тут ты и ошиблась, — напомнила Ева. — Ник сбежал бы раньше. Туда, в Москву. Потому что и князь, и сам Ник уже все решили иначе. Этого ты предвидеть не могла.
— Он меня предал, — угрюмо сообщила ведьма. — И я его убила. … Это было легко. Заманить его просьбами сделать кольцо экспонатом на вставке. Заставить его показать мне перстень и доказать, что это подделка, хотя я сама это прекрасно знала. И все. Один простой удар. Потом
