Книга Псих - Амо Джонс

О боже.

Я трахнула своего приемного брата, даже не осознавая этого.

Комната наклоняется, когда я падаю на сцену, недоверие лишает меня дара речи.

— Ройс, — шепчу я, желая, чтобы он посмотрел на меня.

Он не двигается, его плечи двигаются вверх и вниз, когда он делает глубокие вдохи. Когда я думаю, что он ничего не скажет, и Орсон исчезает в баре, чтобы взять несколько бутылок виски с верхней полки, я ползу по полу, пока не оказываюсь перед ним, положив руки ему на колени.

— Ройс… — повторяю я. — Посмотри на меня.

Мышцы его бедер напряглись. Он убирает мои руки со своих колен, откидывается на спинку дивана, зажимая сигарету губами, и закрывает глаза. Хмурый взгляд, запечатленный в его бровях, вселяет в меня достаточно страха, чтобы мои ноги дернулись, чтобы убежать, но я остаюсь. Потому что мне нужно это сделать. Потому что я знаю, что он собирается наброситься, и он попытается причинить мне боль, вот как он справляется со своими эмоциями. Он справляется со своими маниакальными эмоциями, притворяясь, что у него их нет, но он забывает, что когда-то наши души были едины. Я чувствую то же, что и он.

Я расправляю плечи, желая, чтобы слезы не вытекли.

Я не буду выглядеть слабой.

Я не прошла через все, что у меня было за последние четыре года, чтобы все рухнуло в руках Ройса.

Он смотрит на меня новыми глазами, такими же, какими он показал мне, когда впервые пришел домой. Однако на этот раз все по-другому. Стыд накатывает на меня волнами жара.

— Ответь мне на это, — бормочет он сквозь дым. Я тянусь к его пачке на земле и зажигаю свою собственную. Я знаю, что это мне понадобится для следующего вопроса, который он мне задаст. И все остальные, которые придут после. Он глубоко втягивает воздух, все напряженные мышцы его лица разглаживаются, а затем я наблюдаю, как он выпускает кольца дыма из своих скривленных губ.

— Это ты была здесь той ночью? С одним и тем же мужчиной?

Я стискиваю зубы.

— Да.

Его губы кривятся в оскале, когда он наклоняется вперед, хватает меня за подбородок и поднимает мое лицо к своему. Положение, в котором я сейчас нахожусь, не в мою пользу, как его идеальный маленький питомец, сидящий у его ног. Как только я думаю, что он собирается что-то сказать, он сжимает мой подбородок, отталкивая меня от себя, прежде чем выпрямиться.

— Ройс, — ругает Нечестивец у меня за спиной, и когда дверь захлопывается в его отступлении, первая слеза капает. Я даже больше не борюсь с ними, эмоции, которые бурлят во мне, неподвластны.

Я подтягиваю колени к груди и кладу на них лоб. Мои щеки горят от стыда, плечи горбятся, защищая меня.

— Герцогиня, — говорит Шторм, кладя руку мне на плечо. — Ты знаешь, как х…

— Заткнись нахуй, Шторм. — Орсон поднимает меня с земли, увлекая за собой на диван. Я вытираю слезы с лица, когда Орсон выходит из комнаты с другой стороны, принося мне шерстяное одеяло.

Он накрывает мое тело и протягивает мне бутылку виски.

— Думаю, тебе это может понадобиться.

Я киваю, обхватывая губами ободок, когда чувствую, как Нечестивый двигается позади меня, его рука раскинулась по краю дивана.

— Это был ты? — спрашиваю я потрескавшимися губами, после того как виски давно улетучивается, оставляя пятно у меня в горле. Я провожу кончиком указательного пальца по его безупречной коже, прослеживая глубокие синие линии вен на его руках. Такая бледная.

Другая рука Нечестивца касается моего бедра, подталкивая меня под себя.

— Да.

Я грубо сглатываю.

— Ну, я рада, что это был не один из этих ублюдков.

— Эй! — Шторм смеется, садясь на сцену, когда Орсон подходит с другой стороны от меня. — Но это правда. — Они с Орсоном грустно смеются, прежде чем я чувствую на себе их взгляды.

— Герцогиня, — мягко произносит Орсон. — Кто этот мужчина, с которым ты была? Что ты здесь делаешь?

— Мммм, — размышляет Ройс с другого конца комнаты, и моя спина выпрямляется. — Что ты здесь делаешь, герцогиня, и кто, черт возьми, этот человек? — Когда он входит в комнату с наполовину опустошенной бутылкой виски, свисающей с его пальцев, он садится на сцену, прислонившись к столбу, подтягивая ногу к груди и свесив с нее руку.

— Я не могу ответить на этот вопрос. — объясняю я, игнорируя взгляд Ройса. Он причинил мне боль больше раз, чем я могу сосчитать, но до сегодняшнего вечера все это казалось поверхностным. Например, когда друг причинил бы тебе боль в начальной школе, и ты бы оправился от этого через несколько дней.

Сейчас все по-другому. Я боюсь, что теперь он не будет воспринимать меня так же, как сейчас, когда он знает, что у нас не только уже был секс, но и у меня был секс с Нечестивцем.

— О чем ты думаешь, герцогиня? — Ройс насмехается, и я быстро смахиваю следующую слезу, которая скатывается по моей щеке. — Все убирайтесь. Сейчас же.

— Я? — спрашивает Нечестивый, его рука напрягается на моем бедре.

Тяжелый смешок Ройса пробегает у меня по спине.

— Особенно ты.

Орсон и Шторм выходят первыми, прежде чем Нечестивый неохотно отстраняется от меня и уходит так же, как и они. Когда дверь закрывается и шум стихает, я замечаю, что музыка все еще играет, просто теперь она тише.

— Джейд, — Ройс требует моего внимания, и я, наконец, заставляю себя посмотреть ему в лицо. Усталость овладевает моими мышцами. Я опустошена. Мои веки влажные и липкие от слез, а горло болит, вплоть до жгучего огня в легких. — Кто он такой?

Мои губы дрожат.

— Рой, я могу…

— Черт возьми, Джейд! — рявкает он, швыряя полупустую бутылку через всю комнату, пока она не разбивается о стену, и осколки стекла, смоченные жидкостью янтарного цвета, разбрызгиваются по непрозрачным стенам. — Не скрывай от меня ни хрена!

— Я не могу! — Я кричу, но мои чертовски глупые эмоции заставляют меня икать на каждом слоге. — Я просто не могу… “ик "… сказать тебе, Ройс!

Он встает со своего места и с важным видом направляется ко мне. Он просовывает палец мне в рот.

— Мне нужно просунуть свой член между этими губами, чтобы напомнить им, что из них могут выйти плохие вещи? — злорадствует он, наклоняясь, пока его губы не оказываются на расстоянии шепота от моих. — Или, может быть, мне просто нужно наполнить твою пизду своим членом и трахнуть тебя так сильно, чтобы твои секреты умоляли убежать от меня.

Я все еще чувствую, как кулак, которым он ударил меня