Очнулся я в полной темноте. Не стану врать, что стойко принял эту новую оплеуху судьбы. Признаюсь честно: я испугался. Как потом выяснилось, Тимофей привез меня на свою дачу и запер в подвале. Все это время я там и провел, пока вы с Морозовым меня не освободили. Впрочем, не могу пожаловаться на жестокое обращение с его стороны — тюремщиком Тимофей оказался заботливым: поил, кормил, разговорами развлекал… Он мне все рассказал, весь свой план, нужно же было ему кому-нибудь излить душу, вот меня и использовал. Он сразу сказал, что не держит на меня зла, что не желает мне, несмотря ни на что, ничего плохого, а запер здесь, чтобы я не смог помешать. И видишь, не забыл записку оставить, где меня искать. Забо-отливый! Но, знаешь, я ему не очень-то верил, не мог он меня не ненавидеть. Он ведь весь этот год пытался выяснить, к кому Флер собиралась уйти. Для того и симку на телефоне Ксении на Маргаритину заменил, чтобы любовничек проявился. Не мог он простить, врет он все!
— Кто знает? — Андрей вытащил из пачки сигарету и задумчиво покрутил ее в пальцах. — Ты-то его простил.
— Ну, я другое дело! Я его жизнь разбил, я его… Я перед ним ужасно виноват! Я… — Вениамин стукнул себя кулаком по груди и горестно воскликнул: — Да ведь, по существу, я и есть настоящий убийца!
— Ерунда! — Андрей успокаивающе похлопал его по руке. — Никакой ты не убийца. А кстати, — резко, чтобы отвлечь Вениамина от самобичевания, перевел он разговор на другое, — почему ты не выключил компьютер? Неужели забыл?
— Ну что ты, Андрюха! Как я мог забыть выключить компьютер? Я его специально оставил, когда шел к Тимофею в квартиру. Мало ли что могло со мной приключиться, ну а вдруг он бы все-таки там оказался, притаился бы где-нибудь, а потом и выскочил из укрытия в самый неподходящий момент и ему бы пришла в голову заманчивая мысль меня грохнуть? Я знал, что рано или поздно ты ко мне придешь, ты же у нас домушник известный, ну а включенный компьютер тебе подскажет, что со мной дела плохи. А когда почту получишь, и все остальное поймешь. Для этого же я и уговорил Тимофея разрешить тебе позвонить, все нудил, что меня хватятся. Конечно, я не мог все открытым текстом сказать, он ведь с меня глаз не спускал и на мушке держал, но кое-какие намеки все-таки подал.
— Ну да, много я мог понять из твоего бесконечного «Андрей Львович»?
— Я подсказал, чтобы ты ко мне сходил и мой компьютер проверил. Правда, Тимофей это тоже понял и…
— И! — Андрей потер затылок. — Спасибо друг, услужил!
— Да пожалуйста! — Вениамин рассмеялся, но, посмотрев на меня, вдруг весь как-то сник. — В общем, такие дела.
— Да, такие дела, — повторил за Вениамином молчавший все время Морозов. — Несчастный, по существу, человек этот Тимофей Симоненко!
— Так а я о чем? Еще бы!
— Ну да, — посочувствовал и Никитин. — Все рассчитать до мелочей и не учесть собственной сестры. Он думал, она ему друг и помощник, а оказалось… Хотя на его месте я бы тоже никак не ожидал, что родная сестра может оказаться такой хладнокровной убийцей. И главное, из-за чего? Из-за денег!
— Она уже дала показания, — повернулся ко мне Морозов. — Во всем призналась. Рассказала, что это она подала Тимофею идею «возродить» Флер, она просветила его насчет генетической памяти и литературой соответствующей снабдила. В квартире Симоненко мы нашли штук пять таких брошюрок. Я их просмотрел. Действительно, удивительные вещи выкидывает с человеком эта самая генетическая память. Там, например, описано, как одна женщина после пересадки печени вдруг стала заядлым игроком, а до этого была примерной женой и матерью четверых таких же примерных детишек. Другая — не помню, что уж ей пересадили, — полюбила неожиданно для всех домашних стрельбу из лука, третья вообще в тридцать семь лет серьезно увлеклась наукой, закончила физмат всего за два с половиной года, написала диссертацию. А ведь была простой домохозяйкой. А один мужчина, всю жизнь проработавший модельером, вдруг возжелал переквалифицироваться в автомеханика. На всех этих людей повлияли пристрастия их доноров. Никогда бы не поверил, если бы не ваш случай, Ксения. Просто фантастика какая-то! Правда, так бывает далеко не всегда, то есть генетическая память донора не всегда влияет на реципиента, нужно, чтобы они идеально, прежде всего в физиологическом, плане совпали. Но мы отвлеклись. Так вот, насчет Валентины, сестры Тимофея. Как я уже сказал, именно она подала ему идею возрождения его жены. Валентина работала психологом в той самой больнице, где вам сделали операцию, смогла узнать, что именно вам пересадили Маргаритину почку, — в свое время Маргарита подписала разрешение на использование ее органов для трансплантации в случае смерти. Не знаю, из гуманных соображений или…
— Да она вся в этом! — Вениамин возмущенно стукнул по столу кулаком, но, опять посмотрев на меня, стушевался. — Прости, я не имел в виду… я не хотел… я не подумал…
— Так вот, — прервал поток извинений Морозов, — Валентина открыла перед Тимофеем возможность новой жизни с новой, воскрешенной Флер. Но она слишком хорошо знала своего брата и прекрасно представляла, как именно он этой идеей распорядится. Тем более он неоднократно в раскаянии высказывал желание погибнуть от руки своей любимой жены. Только так, считал Тимофей, он сможет получить прощение.
— Флер никогда бы его не убила! — горячо заступилась за нее я.
— Так Валентина это понимала. Убить-то Тимофея собиралась она сама. С самого начала так и было ею задумано.
— А обвинили в убийстве меня, если бы вы вовремя не подоспели и если бы Нора не бросилась на Валентину. Не знаю уж, чья тут больше заслуга.
— Норина, конечно! — засмеялся Никитин. — Нет, действительно! К сожалению, мы опоздали и не знали, как разворачиваются события, зато увидели, как вы, Ксения, стреляете в Тимофея.
— Ерунда! — Морозов опять принял важный вид. — Разобрались бы. Валентина нас тоже тогда не увидела и потому выстрелила, но потом, когда мы выскочили на поляну, не заметить нас было уже невозможно. Она рассчитывала подменить пистолет, а ведь при свидетелях сделать этого не смогла бы. Так что заслуга наша. — Морозов самодовольно хмыкнул. — И еще Ильи Бородина, это он разыскал меня и убедил помочь тебе, Андрей, когда ты ему позвонил по пути на пикник. Высвистнул меня с важного совещания, убедил мою секретаршу дать номер моего личного мобильного, о котором и знают-то полтора человека. И все это по телефону, и все это в немощном состоянии, ему как раз ставили капельницу, когда ты позвонил.
— Не понимаю, почему Нора все-таки на нее бросилась? — Я в задумчивости крутанула пепельницу, пустую, ту, что стояла передо мной. — Собака прекрасно знала Валентину и, кажется, любила, всегда на наших сеансах устраивалась у ее ног, мне это было даже обидно, а тут… Неужели поняла собачьим своим умом, что происходит?
— Конечно! Собаки всегда такие вещи чувствуют.
— Но предотвратить не могут. Печально.
— Ну почему? Могут. Просто она не ожидала, что такой хороший, по ее понятиям, человек убьет хозяина.
— Да, понять это трудно. Сестра убивает родного брата — как такое можно понять? Из-за каких-то несчастных денег…
