генерал-губернатор Зейн. Из зала собрания после молебна к Успенскому собору отправился крестный ход. В соборе была провозглашена здравица государю и всем георгиевским кавалерам.
После официальной части небольшая группа генералов и старших офицеров уединилась в гарнизонном офицерском собрании. Возглавил ее корпусный командир генерал-лейтенант фон ден Бринкен. Он был награжден Золотым оружием за Русско-японскую войну. Такое же оружие за поход в Китай имел и Новиков. Статский советник Лыков со своим весьма уважаемым всеми военными солдатским Георгием занял в компании почетное место. Седовласые мужчины пили аккуратно и вспоминали боевую молодость. Алексей Николаевич, любивший армию и считавший себя ее частью, пригрелся в дружеском кругу. Но ему надо было уходить. Дело в том, что генеральный криминал-комиссар Кетола позвал его кататься на своей лодке. Полицейские собирались сплавать в шхеры восточнее Гельсингфорса, славившиеся живописностью.
Однако в планы приятелей-сыщиков вмешалась погода. Все время, пока шел парад, а затем крестный ход, море бушевало и натворило немало бед. В Сандвикской гавани разбило пристань, местами обвалилась набережная. Полотно железной дороги у паровой лесопилки и у корабельного дока размыло, шпалы уплыли в залив. По всему берегу лежали сорванные с привязи лодки. Купальня в Брунспарке рассыпалась, как карточный домик.
Досталось и Южной гавани. Залило водой даже Железнодорожную площадь, а также Грасвикскую набережную. У многих прибрежных домов оказались сорваны крыши, множество телефонных проводов были оборваны. Такого сильного шторма не случалось уже больше тридцати лет…
В результате командированный так и не покатался по шхерам. Когда ветер пошел на убыль, он явился в ресторан гостиницы «Сосьетэ», что напротив вокзала. Кетола и Коскинен уже дожидались его там.
– Увы, господа, не судьба мне испытать ходовые качества ваших эсминцев. Жаль. Лодки-то хоть целы, в море не унесло?
– Не унесло, – успокоил приятеля Кетола. – На обратном пути из Або покатаешься.
Но статский советник разочаровал его:
– Не могу. Джунковский вышел из отпуска по лечению. Три месяца поправлял здоровье и, говорят, поправил так, что от подчиненных искры летят. Надо их выручать.
– А чем ты их выручишь?
– Доложу, что вернул деньги старика Смирнова. В отсутствие других хороших новостей сойдет и эта. Расскажу, как вы с Вихтори обогатились один на семьдесят лошадей, а второй на тридцать. Пускай порадуется за вас.
– Ему на меня наплевать, – заявил комиссар, – так же, как и мне на него. А пока прими от нас подарки.
И протянул Лыкову ожерелье из весьма необычного жемчуга, мелкого, но красивого. Ожерелье крепилось к большой золотой застежке.
– Это чисто финляндский презент. Жемчуг выловлен в обмелевших реках Лапландии…
– У вас есть жемчуг? Никогда не слышал.
– У нас много чего есть. В том числе и драгоценные металлы. Застежка изготовлена из финляндского золота, добытого в реке Луттоиоки. Подари от нашего имени Ольге Дмитриевне.
– Спасибо!
С другого бока подступил Вихтори и вручил статскому советнику нож в кожаном чехле:
– А это настоящий пуукко. Правильные финки делают только в городе Каухава Вазаской губернии, все остальные – подражание. Этот клинок оттуда. На память о нашей стране.
– Спасибо еще раз!
Кетола разлил водку по рюмкам и поднял свою:
– Выпьем за то, чтобы ты перестал на нас обижаться.
Все трое понимали, что имел в виду Юнас. Если бы не помощь Таубе, никогда бы Алексей Николаевич не вернул в Россию украденные капиталы и выглядел бы сейчас перед начальством неумехой. Кетола с Коскиненом как могли мешали русскому коллеге. И имели для этого свои причины…
– Давайте выпьем, – охотно согласился питерец. – У меня есть тост.
Он поднял рюмку и провозгласил:
– Чтобы нам с вами никогда не воевать!
Глава 15
Что было после
Первого августа 1914 года в 18 часов по берлинскому времени Германия объявила войну России. Это был ответ на всеобщую мобилизацию, которую Россия начала после того, как 28 июля Австро-Венгрия напала на Сербию. Затем последовало множество других взаимных афронтов – два блока сцепились. Началась небывалая прежде по масштабам мировая война. В нее оказались втянуты все великие державы с их огромными армиями. Кровавая бойня длилась до ноября 1918 года и стоила миллионов человеческих жизней…
Финляндские сепаратисты сначала решили схитрить и создать свою армию легально, с ведома властей. Для этого они подослали престарелого генерала Луде, давно вышедшего в отставку, к начальнику гельсингфорсского гарнизона Лобановскому. Один генерал сказал другому примерно следующее: у вас там война, каждый солдат на счету, пошлите на фронт весь Двадцать второй корпус. А мы объявим набор добровольцев в ополчение, и наши герои заменят ваших в тыловой и гарнизонной службе. Мы готовы собрать шестьдесят тысяч человек! Оставьте только нам оружие и инструкторов…
Лобановский не сразу понял, что речь идет не о наборе финских добровольцев в русскую армию (таких на все Великое княжество оказалось всего четыреста человек [52]), а о воссоздании распущенных финских войск. А когда сообразил, то предложил Луде обратиться со своим проектом к генерал-губернатору Зейну. Однако с «пожирателем Финляндии» тот говорить не захотел, и идея приказала долго жить.
Тогда активисты приступили к исполнению своих тайных планов. Этому поспособствовало обнародование правительственной программы широкой русификации. Люди решили, что имперская власть окончательно нарушила финские законы и теперь бороться с ней можно любыми способами.
В конце ноября члены Студенческого комитета Гельсингфорса отправили двух своих представителей, Б. Паулига и В. Хорна, в Стокгольм. Там при посредничестве Роберта Маннергейма (старшего брата Густава, русского генерала) они встретились с Германом Гуммерусом. Этот видный член Партии активного сопротивления имел связи в германском Министерстве иностранных дел[53]. По итогам беседы троица составила обращение к германскому правительству. Одиннадцатого декабря 1914 года Г. Люциус фон Штедтен, знаменитый «посол-шпион», передал документ рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу. Авторы послания обратились с просьбой принять финских добровольцев для военного обучения и помочь приобрести оружие.
26 января 1915 года в Берлине состоялось совещание представителей Военного министерства, Генерального штаба и МИДа. По его итогам было принято решение открыть в старом учебном лагере, расположенном в местечке Локштедт недалеко от Гамбурга, четырехнедельные курсы военной подготовки для двухсот финских добровольцев. Цель обозначили так: «показать симпатии Германии по отношению к Финляндии, приобщить финнов к высокой германской культуре и военному духу, и в дальнейшем, в случае вторжения Швеции или финского восстания, сделать их способными к выполнению непосредственных военных задач на территории Великого княжества».
В Стокгольм был послан капитан Фестенберг, которому германское военное командование поручило купить 40 000 винтовок для предполагаемых финских повстанцев. Капитан приобрел 10 000 и спрятал их до поры до времени в шведских шхерах.
Обучение добровольцев велось первоначально в скромных масштабах. Сперва в Локштедт прибыли лишь 182 человека – требовалось знать немецкий язык. Начальник курсов майор Максимилиан Байер был не только
