class="p1">После совещания в Везеле Бернар Клервоский совершил турне по городам Франции, а в октябре 1146 г. побывал в прирейнской и Южной Германии. Повсюду он побуждал рыцарей и простой народ принять участие в Крестовом походе. В своих посланиях и устных выступлениях этот слуга Римской церкви обращался не только к «добрым католикам», но также к ворам, убийцам, преступникам всякого рода, увещевая их снискать себе прощение грехов борьбой за Святую землю. Так вербовалась новая рать католической церкви.
Активно включились в пропаганду Крестового похода монахи цистерцианского ордена. Некоторые из них оказались даже своеобразными конкурентами Бернара Клервоского. Одним из первых результатов фанатических выступлений некоего монаха Рудольфа явилась новая полоса еврейских погромов в прирейнских городах (Кёльне, Майнце, Вормсе, Шпейере), а также в Северной Франции и Англии.
На призывы Бернара Клервоского и разосланных им во все стороны церковных проповедников откликнулось много бедняков, главным образом из тех местностей, которые недавно поразили неурожай и голод. В целом все же в настроениях деревни к этому времени уже не наблюдалось того стихийного и массового религиозно-освободительного энтузиазма, подъемом которого сопровождалось начало событий 1096 г. В хрониках современников слышатся даже отзвуки народного негодования, проявлявшегося кое-где в связи с подготовкой Крестового похода. Существенной причиной этого негодования послужило обложение всех жителей Французского королевства податью на нужды Крестового похода. По выражению одного хрониста, священная война была начата бесчестным образом – с ограбления бедняков.
Сравнительно широкий, хотя отнюдь не всеобъемлющий отклик папская булла и проповеди Бернара Клервоского получили у феодалов. Среди рыцарства, как и раньше, нашлось немало охотников поживиться в войне против «неверных». Готовность выступить под знаменем креста изъявили некоторые знатные сеньоры Франции, в том числе граф Альфонс-Жордан Тулузский, сын Раймунда Сен-Жилля (он родился во время осады его отцом Триполи), граф Тьерри Фландрский, наследник графа Тибо Блуаского Анри, брат Людовика VII граф Робер Першский, бароны Ангерран де Куси, Жоффруа Рансон, Гуго Лузиньян и др. К ним присоединились и видные духовные особы – епископы Нуайона, Ливье, Годфруа Лангрский, в свое время прошедший выучку у Бернара в монастыре Клерво. Их примеру несколько позднее последовали многие, большие и малые, германские феодалы, преимущественно из областей, лежавших на «поповской дороге», т. е. по Рейну, на обоих берегах которого находились владения церковных иерархов (архиепископства Трирское, Майнцское и пр.), а также из Швабии. Отряды крестоносцев стали формироваться и в Англии.
За рыцарями и на этот раз увязались толпы крепостных крестьян. Об их побуждениях выразительно писал хронист Герхо Райхсбергский: «Масса же крестьян и сервов, зависимых от господ, бросив свои плуги и забыв о повинностях [!! Разрядка наша. – М. З.]… неразумно предприняла этот многотрудный поход, рассчитывая кормиться в столь священном предприятии пищей, подобной той, которая падала с неба народу израильтян» (хронист имел в виду библейский рассказ об исходе евреев из Египта: в пустыне Бог ниспослал им «хлеб с неба», или «манну», которая «была, как кориандровое семя, белая, вкусом же как лепешка с медом»). Однако, сокрушенно заключает хронист, «случилось совсем не то, на что надеялись».
Из этого пассажа явственно проступают причины, все еще толкавшие сервов на стезю Господню: стремление разорвать зависимость от сеньоров, «забыть» о повинностях.
Во Втором крестовом походе впервые приняли участие государи: молодой французский король Людовик VII, сразу же откликнувшийся на буллу Евгения III, и – правда, не без сильных колебаний – германский король Конрад III Гогенштауфен. Бернар Клервоский, выезжавший в Германию и произнесший там немало пылких речей о важности Крестового похода для блага христианства, сумел и его убедить. И хотя германский король был занят междоусобной войной с враждебной Гогенштауфенам феодальной группировкой Вельфов, он принял крест. Это произошло 27 декабря 1146 г. на Шпейерском рейхстаге, где Бернар выступил с прочувствованной речью. Свой успех аббат Клервоский назвал «чудом из чудес». На самом же деле никакого чуда здесь не было.
Начиная с середины XII в. в состав участников Крестовых походов постепенно, хотя и неравномерно, вливаются организованные силы феодальных государств Западной Европы, в которых с этого времени укрепляется королевская власть, происходят упорные схватки между нею и крупными сеньорами, складывается королевский аппарат управления, формируется постоянное войско. На него-то в первую очередь и опираются короли, стараясь подрезать крылья феодальному сепаратизму. Так обстояло дело и во французской монархии Капетингов, и в германской – Гогенштауфенов, и в Норманнско-Сицилийском королевстве, и в Англии, где правила династия Плантагенетов.
Королевская власть все больше нуждалась в материальных средствах для успешного проведения своей централизаторской политики, а это толкало государей на путь захватов. Широкая территориальная экспансия становится характерной чертой политики государств Западной Европы. С середины XII в. важнейшим направлением этой экспансии сделалось Средиземноморье. К берегам Северной Африки, к Византии и сирийско-палестинским владениям западноевропейских феодалов, над которыми нависла угроза сельджукского реванша, оказалось прикованным внимание правителей наиболее значительных европейских монархий. Подчинение этих областей превращается в одну из центральных целей их агрессивной политики.
Отчасти интерес государей к делу Крестовых походов объяснялся, конечно, и престижными соображениями, но главным образом он определялся сугубо прозаическими мотивами экономического порядка.
Средиземное море стало магистралью оживленной торговли. Стремление взять под свой контроль области, игравшие в ней более или менее существенную роль, – вот что обусловило включение западноевропейских монархий в ряды активных участников Крестовых походов. И Людовик VII, и Конрад III были непосредственно заинтересованы в том, чтобы сохранить господство своих соотечественников в Сирии и Палестине и даже раздвинуть его границы. Благодаря бракосочетанию Людовика VII с наследницей герцогства Аквитанского Алиенорой к домену французской короны была присоединена обширная область на юге страны; города Аквитании активно участвовали в левантийской торговле. С этой торговлей были связаны через Северную Италию и немецкие города во владениях Штауфенов. Средиземноморская торговля, таким образом, начинала приносить ощутимые выгоды королевской власти как во Франции, так и в Германии.
Впрочем, далеко не вся французская знать рвалась в Крестовый поход. Уже тогда значительная часть рыцарства проявляла известную апатию. Против Крестового похода резко возражал видный государственный деятель, ближайший советник короля аббат Сугерий. Что касается Конрада III, то он, хотя и без большого воодушевления, все же ввязался в Крестовый поход еще и по другим причинам: первый немецкий государь новой, Штауфенской, династии, Конрад III перенял от своих предшественников их гегемонистские устремления в Европе и не хотел уступать пальму первенства Людовику VII. Его положение облегчило то, что крест взял и герцог Вельф VI, главный противник короля в Германии.
В свою очередь, для верхов католической церкви существенно было обеспечить участие обоих государей в Крестовом походе. Возможно, их соперничество и
