день сегодня, вон какой довольный.
— Чё, прям сразу?
— А чего тянуть? Мне тем более надо… — (здесь слово специальное электрическое, которое я не запомнила) — … докупить, там и большой магазин электрики. Написано: оптовые цены.
— Поехали? — спросила я Вовку.
И мы понеслись за чайником.
Чайников оказалось огромное разнообразие. Наверное, моделей восемь или даже десять! Часть были «Тефаль», часть «Скарлетт», а часть, вы будете смеяться, — «Тафель». И цены сильно разные.
— А в чём разница? — спросила я продавщицу.
— Ну, вы что! Разница очень существенная. Вот «Скарлетт» — неплохие. Идут, правда, из Китая, но заводы английские, фирменные.
— А вот эти, я смотрю, совсем дешёвые?
— Конечно! Это уж совсем Китай, даже название — видите? Буквы местами поменяны, чтоб было похоже на фирму́. Греют тоже, но качество сильно ниже. На витрине стоят — выветрились уже, а вот если новую коробку открыть, запах от пластмассы совсем другой. Ну, дешёвые, — девушка выразительно подняла брови. — И гарантия на них всего три месяца. А вот эти — люксовый товар. Франция! Рекламу видели, наверное? «Тефаль» — …
— … ты всегда думаешь о нас!' — закончил за неё Василич. — Смотрите тут, молодёжь, выбирайте, я пока в электрику. К машине подходи́те потом.
— Ага, — заторможенно кивнула я. — Вов, ты что думаешь?
Вовка пожал плечами. Судя по всему, он вообще считал, что отдавать половину средней зарплаты за чайник — жест несколько импульсивный.
А мне как-то не хотелось покупать китайский «Тафель», который хоть и был в три раза дешевле, но вонючий. И вообще, заработала я денег или нет? Хочу хороший чайник!
— Давайте «Тефаль»! — решилась я. — А он правда не пахнет?
— Конечно! — по взгляду продавщицы я поняла, что возведена в ранг уважаемых клиентов. — Мы откроем коробочку, вы сами понюхаете, убедитесь! Вам какой формы нравится модель? Есть более квадратная, или вот, округленькая. А у этой модельки ручка очень удобная, посмотри́те.
Передо мной на прилавке выстроились три чайника различных оттенков белого. Внутри у каждого, совсем близко к донышку, была маленькая горизонтальная спиралька, а на боку — прозрачная колбочка с шариком.
— А это для чего?
— Это уровень воды показывает. Видите, там внутри поплавок, он с магнитиком. Шарик к нему примагничивается, вы всегда будете знать, сколько в нём воды.
— А-а, то есть, сама вода туда не затекает?
— Нет-нет. — девушка покрутила передо мной открытыми чайниками. — Главное: следите, чтобы меньше вот этого уровня воды не было. Видите — «min» написано?
— Ну, это понятно, минимум, — подал голос Вова.
— Да. И крышка чтоб открытая не оставалась, иначе сам не выключится.
Ну, что — всё, в принципе, понятно. И запаха от них, действительно, практически не было.
— Мне вот этот нравится, — выбрала я.
— Сто восемьдесят тысяч, — осчастливила меня девушка. — Сейчас в гарантийный талон штампик поставим…
Домой мы пришли довольные, помыли и сразу поставили на первое кипячение, а потом на второе — уже из которого пить можно. Суперски! Закипает быстро, отключается сам, и ме́ста на столе в три раза меньше, чем наш старый дирижабль занимает. Я осталась довольна как слон.
Вовка пошёл в комнату, переодеться, и…
— Ты что — компьютер купила⁈ — он забежал в кухню с вытаращенными глазами.
— Ага. Там даже какие-то игрушки есть…
— Офигеть! А можно поиграть?
— Да поиграй. Только, чур, не до состояния падающих человечков.
Он замер в дверном проёме, посмотрел на меня странно.
— Ты, если что, пни меня.
— Вот ещё! Сам силу воли развивай.
Вовка слегка прищурился и поджал губы.
— Ну, что? Я тебе мама, что ли? Хочешь время засекать — пожалуйста, будильник есть. А я караульщиком не хочу быть. И вообще, я шить буду.
Вовка пошевелил бровями и удалился. Потом было слышно, что он чего-то пластмассово шуршит в комнате, после чего раздался многозначительный, как говорит мой папа, «звуковой сигнал голосом» (это, на самом деле, из какой-то древней противопожарной инструкции, которую они обнаружили на работе и дружно над ней ржали):
— Будильник поставил на час!
— Ночи? — ехидно переспросила я.
— Всего, — независимым голосом ответил Вова.
Вот и молодец. А я, и правда, собиралась пошить. Не чёрную рубаху, которая была «сюрприз», а из белых кусков ситца средневековую рубашку себе — длинную, до пола. Отличная вещь, я заценила! Хочешь — крестьянкой, хочешь — русалкой. Ну, а вдруг мне взбрендит в неглиже купаться? Хех…
Через час у Вовки пискнул будильник и был задавлен в зародыше. По характерному пластмассовому скрипу я поняла, что Вова решил «продлить». Интересно, на сколько?
Через полчаса действо повторилось.
Ещё через полчаса он вышел в зал, хмурый.
— Не доиграл, что ли?
— Да-а, там…
Я поняла, что сейчас он начнёт рассказывать мне подробности про то, что там у него в игре происходит, и быстренько спросила:
— На круг-то сегодня забили, да?
— А что, сегодня среда, что ли?
— Ну, да. В днях потерялся?
— Да вообще! — он посмотрел на время. — А поехали?
— Да мы к восьми приедем только! Как бы не к половине девятого.
— Ну и что! Вечерняя набережная. Романтика, все дела…
Ну, поехали мы. Успели застать довольно много народу, опять сговорились в воскресенье на игру, потом гуляли по ночному уже бульвару Гагарина. Река, звёзды…
Кончилась наша романтика очередной дракой. Я вообще не понимаю, почему пьяные дураки нарываются на Вовку. Или это единственная мишень, которую они способны рассмотреть?
В общем, сперва я наблюдала махач — короткий и экспрессивный, а потом мы довольно быстро удирали по частным улочкам, потому что какие-то бабы взялись орать, со стороны центра приближалась сирена дежурного бобика (крайне неторопливо, но всё же), а Вовке в милицию никак нельзя было попадать — он же курсант.
На какой-то улице увидели колонку, и Вовка обмыл руки от чужой кровищи.
Домой чапали пешком, через плотину, да от Мухиной тоже пешком — какие уж в такое время автобусы… Нагулялась я, короче, до посинения.
КАК — ВСЁ?
20 июля 1995, четверг.
В четверг Василич заехал за Вовой пораньше. Не успели они умчаться — явился замерщик дверей. Солидно так обмерял всё, задавал каверзные вопросы про штыри и засовы. Я отвечала как
