Он устал от недосыпа, от карабканья по лестницам, а открытка Полли вызвала у него отупелое безразличие. Он хлопнулся на кровать, чуть не столкнув два спящих меховых комка, и спал, пока его не потревожили две проснувшиеся кошки, которые сами были встревожены шумом в коридоре. Там слышались голоса, звуки втаскиваемого багажа, хлопанье открывающихся и закрывающихся дверей. Спросонья, ещё не придя в себя, он недоумевал, кому это взбрело в голову въезжать в гостиницу «Домино», когда все прочие съезжают.
Он поднялся, пригладил волосы, умылся и пошёл вниз, где его встретила Лори с расширившимися от удивления глазами.
— Представляешь, — сказала она, — только что зарегистрировался новый гость, вернее, гостья! У неё прекрасный багаж, и приехала она сюда в великолепном экипаже! Она говорит, что знает тебя!
— Как её зовут? — осторожно спросил он.
— Элизабет Кейдж. Я хотела спросить, почему она въезжает в дом, где окна закрыты ставнями, но потом… — Лори хитро взглянула на Квиллера. — Я подумала, может, между вами есть что-то личное.
— Где она сейчас?
— Наверху, распаковывается. Она в люксе «Озерного вида», напротив тебя.
— Это сущий сюрприз. Остались у нас после пожара сандвичи с мясным хлебцем?
— Подходят к концу — в том числе и целый мясной хлебец, который ты нам дал. Я не готовилась к тому, чтобы подавать гостям обед.
— Она мало ест, так что не суетись и не извиняйся. Я пойду наверх, — раздраженно сказал он, — посмотреть, что все это значит.
Молодая женщина в кучерском кафтане, открывшая ему, видимо, была очень рада его видеть.
— Лиз! Какого дьявола вы здесь делаете? — рявкнул он.
— Моя семья уехала сегодня в полдень, забрав оба катера, а я сказала маме, что ехать не желаю. Сказала, что переезжаю в Пикакс.
— Вы очень импульсивная молодая особа! Вы же ничего о Пикаксе не знаете!
Он думал: «Арчи прав, мне надо думать о собственных делах».
— Вы войдёте? Я предложила бы вам чаю, но думаю, сегодня не обслуживают в комнатах.
— Ни сегодня, ни вообще! А если ударит жестокий шторм, может не быть ни света, ни воды, ни парома на материк. Единственный катер, оставшийся в центральной гавани, принадлежит гостинице «Домино», и шторм может разнести его в щепки. Из Клуба Гранд-острова ушли все катера?
— Да, но… Если мне позволят воспользоваться телефоном, я, пожалуй, смогу что-нибудь устроить.
— Идите вниз и скажите миссис Бамба, что у вас на уме. Она позволит вам позвонить из офиса… А сейчас, вы уж меня простите, мне есть чем заняться.
Он хотел выпутаться из этой двусмысленной ситуации, в которой оказался, и считал, что она только усугубится, если Лиз переедет в Пикакс. Сможет ли она сама устраивать собственную жизнь, брать на себя ответственность, принимать мудрые решения? Или будет требовать и ждать постоянного опекунства? Подобную роль он не был готов играть. Смешно! Приехал на остров, чтобы помочь Нику, — и ступил в торфяное, так сказать, болото.
Квиллер отправился в «Семейное кафе» Харриет, не рассчитывая, что оно открыто, но надеясь продолжить предыдущую свою беседу с Харриет. Двое мужчин, которые на поверку оказались её кузенами, навешивали на окна ставни, меж тем как она с грубоватой властностью над ними надзирала. Когда она увидела Квиллера, её лицо исказилось мукой.
— Ну разве это не ужасно — пожар? — простонала она. — Нам пришлось известить пожарного судебного исполнителя. Он приезжает из Центра, когда кто-нибудь погибает или если шеф полиции подозревает поджог.
— Но вы и другие добровольцы проделали героическую работу, Харриет. Могло быть много хуже.
— Знаю, но мне плохо, потому что я её знала. Я знала Джун Вазли всю её жизнь и знаю её па.
— Джун Вазли? Я думал, её звали Холибартон.
— Она выходила замуж. Это недолго продлилось. Да, она выросла на острове и ходила в школу на материке, как я, но она была и впрямь блестяще одаренная. Никогда до девятого класса не брала уроков музыки, а потом мы вдруг узнали, что она преподает музыку и играет на фортепиано в больших залах. Она тогда вроде как очерствела — не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она приехала из поселка Провидение, но много раз навещала своих ма и па, и за это я ей верю!.. Подумать только! Они ведь так гордились своей дочкой! Теперь её ма померла, а па, наверно, убит горем. Мне его страшно жаль. Он — привратник в Соснах.
— Живёт в привратницкой?
— Да, давно, сколько я себя помню. Джун там и выросла — при электричестве, ванной, телефоне и всем таком.
Квиллер задавал себе вопросы и отвечал на них. Захотела ли Джун жить на севере, чтобы быть поближе к родителям? Она была слишком привередливой, слишком суетной для подобного чувства.
В самом ли деле она сняла «Пять очков», чтобы не беспокоить своих престарелых соседей?… Или так её отец мог украдкой приходить к ней по лесной тропе? Ни то ни другое. Голоса, доносившиеся через двор после наступления темноты, не походили на голоса отца и дочери. Это были молодые, насмешливые, поддразнивающие, хохочущие голоса. Вечеринки не напоминали и прослушивание.
— Хотите кофе или мороженого? — спросила Харриет.
— Нет, спасибо. Я зашёл только взглянуть, как вы тут. Вы, верно, вымотаны после целой ночи на ногах. Вы собираетесь остаться во время шторма здесь?
— Нет. Я буду у своей ма в селе. А шторм идет страшный! Мои кузены вешают на окна ставни, чтобы уберечь стекла.
Квиллер повернулся, словно уходя, а потом добавил как бы по запоздалом раздумье:
— Пожар — шестой инцидент менее чем за три недели и четвертый смертельный случай. Если у вас есть какое-нибудь соображение насчёт того, кто здесь замешан, теперь самое время высказаться.
Лицо Харриет вспыхнуло, она сжимала и разжимала кулаки.
— Пожар был несчастным случаем! Чем ещё он мог быть? Она курила в постели. Она всегда много курила. Её ма и па пытались её остановить, да не смогли.
— О'кей, оставим пожар в покое, — сказал Квиллер. — Вы говорили мне, что знаете нечто о других случаях. Вы знаете кого-то, кто в них повинен.
— Я ошиблась? Это ошибка. Просто деревенские сплетни, — сказала она, выходя и крича что-то кузенам, вешавшим ставни.
Квиллер тоже ушёл, думая: «Рожденный островитянином — навек островитянин». Харриет решила остаться верной. Её безыскусное отрицание фактически лишь подтверждало его подозрения.
Пикаксский диктор сказал:
«Во всех береговых общинах сейчас в разгаре штормовая вахта, Центр стихийных бедствий выпустил эвакуационные директивы для всех обитателей прибрежных земель. Два атмосферных фронта приближаются со скоростью пять миль в час и могут сойтись над Мускаунти и примыкающими озерными районами. Ожидаются жестокие грозы, порывы ветра от семидесяти до ста миль в час и подъем воды в озере».
