но он живёт в Пекле и в обитаемых секторах старается не появляться. Погоняло у него смешное — Скульптурист. Потому что в прошлой жизни любил уйти куда-нибудь подальше от цивилизации, нагруженный палаткой и мешком глины, сотворить там какую-нибудь статую и оставить, как украшение местности. Своеобразный товарищ, в общем. Если идти от нашей с тобой Москвы строго на запад, то рано или поздно наткнёшься на зону, где появляется чернота. Вот там он и обитает. Есть там стаб-тройник, совсем крохотный, и в центре — старая сосна. Вот возле неё надо оставить записку, что хочешь с ним встретиться. Если Скульптурист заинтересуется, то сам тебя найдёт. Но что-то мы рано с тобой о нём заговорили. Сначала надо дело сделать. Отдыхай, Шпилька, ты это заслужила сегодня, как никто. А вечером обретёшь свой новый Дар. Если я правильно поняла, как он работает, то это был отличный выбор.
С этими словами квазиха поднялась и ушла, прихватив с собой грязную посуду. Снаружи скрежетнул засов, и Шпилька осталась одна.
Спать больше не хотелось — выспалась по дороге, причём намного лучше, чем ночью. Походив из угла в угол, Шпилька остановилась у двери, подумала немного, подняла руку и постучала. Реакция последовала незамедлительно — с той стороны вновь скрежетнул засов.
— Я хочу пройтись, — заявила Шпилька рослому послушнику с вытянутым лицом и похожим на картошку носом.
Бугай в камуфляже посторонился и сделал приглашающий жест рукой.
— Магистр приказал тебя сопровождать, — неожиданно высоким голосом сказал он.
— Я не против, — напустила на себя равнодушный вид Шпилька. — Можешь даже устроить мне экскурсию по Крепости. По тем местам, куда мне точно разрешено ходить.
Бугай заулыбался и заметно расслабился.
— Это я могу.
Шпилька, благосклонно кивнув, вышла из кельи.
— Звать тебя как?
— Бульба, — представился бугай. — Беларус я, вот и прозвали так.
Шпилька с трудом заставила себя удержаться от смешка. Хотя им, надо сказать, бугаю подходило, как влитое.
— Ну, тогда веди, Бульба. Хоть посмотрю, как и чем вы тут живёте. А то, знаешь, среди обычных рейдеров про вас одни только слухи, и никакой конкретики.
Ни в какие тайные лаборатории, колодцы вроде того, что показала ей Ада в первый же день, или иные секретные помещения Шпилька действительно соваться не собиралась. Просто проводила рекогносцировку местности относительно входов-выходов, мест скопления килдингов, расположения стоянок военной техники. Конечно, командовать во время проникновения в тайник магистра и последующего побега будет Ада, но на всякий случай лучше иметь и своё представление о местности.
Прогулка оказалась более чем познавательной. То, что Шпилька приняла за образованный скалами котлован, оказалось вполне себе горной долиной, извилистой и несколько большей, чем ей показалось поначалу. Везде, со всех сторон виднелись входы, деревянные и металлические лестницы и галереи. Местами были оборудованы навесы, под которыми стояла техника — под одним из них Шпилька с удивлением заметила бронемашину саратовских внешников с наполовину стёртой эмблемой.
Примерно каждые триста метров располагались отхожие места вроде того, которое так выбесило её утром, и кабинки, похожие на дачный уличный душ.
— Вот здесь у нас столовая. Места в ней не так уж много, так что приёмы пищи чётко расписаны по времени, — увлечённо рассказывал ей Бульба. — Ты, когда пройдёшь первый обряд посвящения и станешь послушницей, тоже будешь питаться там.
— Что за обряд? Как он проходит? — уточняла Шпилька и скороговоркой добавляла. — Если это не секрет, конечно.
— Да не, какой секрет, — отмахивался Бульба. — Все через него проходят. Просто ты при всех даёшь клятву в верности идеалам Братьев Стикса и приносишь символическую жертву. Ну там руку надо порезать и кровью окропить землю Крепости. Или какого-нибудь медляка специально привезённого убить. Ничего такого, в общем. Ты со своими подвигами, может, даже и без этого обойдёшься. А потом все пьют и едят. В основном пьют, конечно, потому что всё остальное время у нас тут сухой закон.
— А про подвиги уже все знают, да? — удивлялась Шпилька.
— Конечно, — улыбался ей Бульба. — Мы все очень обрадовались, когда узнали, что ты пришла добровольно. И все за тебя болеем. Мы же не рейдерский сброд, где все сами по себе. Мы — Братство.
Подобная общность Шпильку не особо удивляла, стронги тоже жили идеей. Но сравнение с рейдерами, в общем, было довольно правдивым — те, по большому счёту, действительно были каждый сам за себя и в группы сбивались только ради выгоды.
Прогулка по Крепости вышла познавательной и полезной. По крайней мере, теперь Шпилька хоть немного могла ориентироваться внутри Крепости. А заодно знала, где расположены все три выхода и как они охраняются.
Экскурсия продолжалась до самых сумерек. В какой-то момент Шпильке показалось, будто занятые своими делами килдинги вдруг засуетились. Мимо пробежала группа вооружённых послушников, направляясь в сторону тоннеля, через который она сюда пришла. Следом проехали два квадроцикла с установленными сзади пулемётами и уазик, судя по отсутствию характерного для Улья тюнинга, использовавшийся только внутри Крепости. Но Бульба не обратил на суету никакого внимания, а вскоре всё успокоилось.
В конце прогулки Шпилька попросила Бульбу не показывать ей обратный путь к келье и, к собственному удивлению, сумела не заблудиться. И, уже оказавшись у двери, заметила выступающую над скальной грядой рукотворную башенку, сложенную из бетонных блоков.
— А там что? — спросила она, указав на башню пальцем.
Бульба неожиданно замялся.
— Не отвечай, если не хочешь, — смилостивилась Шпилька, по его реакции сообразив, что башня представляет собой нечто такое, о чём ей, пусть и перспективной, но ещё даже не послушнице, знать не полагается.
«Как бы не тот самый тайник, уж больно удачное расположение, — мелькнула мысль. — Надо будет уточнить у Ады, если успею».
«Старшая» пришла уже в темноте.
— Магистр ждёт, — неожиданно сухо проронила она. — Идём.
Шпильку такая немногословность почему-то насторожила. Но попытка спросить, что не так, наткнулась на полный недоумения взгляд квазихи.
— Всё в порядке, — едва ли не по слогам произнесла она, но беспокойство Шпильки этот ответ не уменьшил, скорее, наоборот.
Всю дорогу Шпилька один за другим придумывала варианты того, что могло пойти не по плану, и отметала их один за другим. Спалиться на допросе она не могла — никто после такого не дал бы ей белку. После — тем более, ведь никаких заковыристых вопросов ей больше не задавали. А что тогда?
Некстати вспомнилась дневная суета, ещё сильнее раззадорив беспокойство, так что к залу, в котором она утром беседовала с магистром, Шпилька подошла, готовая, как ей казалось, уже ко всему.
Её уже ждали. Магистр с торжественным видом стоял
