class="p1">- Пожалуй, можешь. Только скажи, что поставка была последней, как завершающий этап операции, так сказать.
Я согласно кивнула.
- Но почему ты сразу мне не рассказал? Неужели ты мог подумать, что я не пойму тебя? Что буду осуждать? Знаешь, это даже слегка обидно.
- В первую очередь, я, как отец, должен думать о твоей безопасности. Прекрасно зная твой характер, нечего было и мечтать, что ты просто отсидишься в стороне, довольствуясь рассказами, - и сурово посмотрел на меня, добавив: - что и вышло. С этими деятелями я уже провел беседу. Я предупреждал, чтобы ты даже рядом не проходила. Унюхаешь за версту и начнешь копать, но они явно тебя недооценили. Олухи.
- Алексей был довольно серьезно ранен, - слабо возразила я, но отец остался непреклонен:
- Лось здоровый, потерпел бы до деда.
- Кстати о деде! – опомнилась я и рассказал о том, что наш одинокий волк нашел себе такую же одинокую волчицу. Отец смеялся до слез, не в силах остановиться, на шум прибежала взъерошенная более обыкновения Леночка, с недоумением на нас уставилась и всплеснула руками:
- Ночь на дворе, а они все байки травят! – и добавила сурово: - Михаил, быстро в постель! Итак тебя неделями не вижу!
Отец весело подмигнул и побрел за женой. Умный человек.
На следующий день я решила осчастливить агентство своим присутствием и приехала часам к двенадцати, никого не предупредив.
- Василиса! – кинулся ко мне Петрович, сидевший за своим столом в гордом одиночестве, и крепко обнял.
- Ты чего, Петрович? – спросила удивленно, ранее не замечав в нем излишней сентиментальности.
- Живая! – радостно выдал он, отстраняясь.
- Чего со мной будет? Пашка что, не передал, что я благополучно вызволила Катю?
- Передал и поспешил предупредить, чтобы не беспокоили, если головы не лишние. Мы прониклись, конечно, а вчера эта стрельба на заводе. Максим меня ночью поднял новостями, я так и не уснул, примчался сюда семи еще не было и все ждал, сам не зная чего.
- С чего ты взял, что я была вчера на заводе во время стрельбы?
- Ох, Василиса, я старый, но все же не дурак. Мы все подумали одно и то же, – и добавил доверительно: - Не поверишь, я даже молитву прочитал.
- За упокой моей бессмертной? – засмеялась я, не удержавшись от издевки.
- Вот дура, прости Господи, - с обидой сказал Петрович, но тут же расплылся в улыбке: - Позвоню нашим, ставь чайник. Я Леночкины пироги с порога учуял.
Я поставила чайник, села за свой стол и с любовью провела по нему руками. Потом походила немного из угла в угол, просто так, рассматривая стены, как будто видела их впервые. Казалось, с моего последнего визита сюда прошла целая вечность, а не несколько дней.
Дверь резко открылась, ударившись ручкой о стену, влетел Максим в расстегнутой куртке, под которой была домашняя футболка, и развязанным шнурком на одном ботинке. Тут же сграбастал меня обеими руками, тесно прижимая к груди мою голову одной рукой, а второй держал за спину, видимо, чтобы не смылась.
- Я прямо как с того света вернулась, - хихикнула я.
- Не смешно, – пробубнил он в ответ. - Я чуть не спятил, Василиса. Как узнал, поехал в чем был на завод, но там все оцеплено, а наши отмалчиваются, мол, непонятно еще ничего. Рванул обратно, дома ходил из угла в угол, на работу забил. Собрался напиться, но тут Петрович звонит.
- Я же не говорила вам, что собираюсь лично присутствовать при передаче посылки, зачем так накручивать себя? – с укором ответила я и попыталась отстраниться, но не тут-то было.
- Это и так было ясно, как день, – заявил он и наконец-то ослабил хватку, но тут же взял меня обеими руками за лицо и глядя в глаза сказал очень тихо: - Одно дело, когда ты принадлежишь не мне и совсем другое, когда не можешь принадлежать уже никому.
Я нервно сглотнула и, не выдержав, отвела взгляд. Он погладил меня пальцами по щекам, осторожно поцеловал и, наконец-то, отпустил. Как раз вовремя: на пороге появился Пашка с улыбкой во все лицо, быстро подошел, обнял, чмокнул в щеку и заявил:
- Давай рассказывай!
Я фыркнула и начала рассказывать, попутно разливая чай, начиная с момента, когда ушла вечером проверить дом старушки. Мужчины слопали гору пирожков, качали головами, смеялись, кряхтели, иногда злились и ругались, в конце обалдели и вытаращили глаза, а я осталась довольна произведенным эффектом и удалилась, оставив их переваривать.
Потанцуем?
Часов в восемь вечера позвонила Катя и позвала меня к себе в квартиру. Я поехала, ожидая, что мне придется утешать ее в горе, но попала на торжественное сожжение вещей Глеба. В огромной кастрюле прямо на кухонной плите под вытяжкой, чтобы не сработала пожарная сигнализация. Катя плотоядно улыбалась, поджигая очередную рубашку:
- Пятьсот баксов, - заявила она и чиркнула огромной спичкой, предназначенной для розжига духовки. Огонь мелькнул в ее глазах, я слабо передернула плечами от такого зрелища и достала из сумки бутылку вина, купленную по дороге. На трезвую голову происходящее здорово походило на сцену из фильма ужасов.
После первой бутылки откуда-то появилась вторая и у кастрюльки мы стояли уже вместе, весело хихикая. Через пару часов нам это надоело, мы перебрались в просторную гостиную и завалились на диван.
- Хорошо у тебя тут, - мечтательно сказала я.
- Это все Леха, - махнула она рукой. - Молодой семье надо жить отдельно, - передразнила она брата, получилось похоже и я весело фыркнула. – А мне в поселке всегда нравилось и уезжать оттуда я не собиралась. Поди отправил меня подальше, чтоб с девками своими встречаться было сподручнее, – фыркнула она в ответ, а я притихла.
Наличие у Алексея каких-то там девок больно ранило мою девичью душу, хотя глупо было бы думать, что у него их нет. Но во множественном числе – это все же слишком, в голове замелькали красавицы одна другой краше, и я окончательно скисла. Оказалось, Катя все это время наблюдала за мной, потому что тут же безапелляционно заявила:
- Рассказывай.
И я рассказала, потому что обида жгла изнутри и держать ее в себе не было уже никаких сил.
- Вот чурбан бесчувственный! – грозно заявила Катя.
