на конце.
Матросы накинули петли на тумбы. Пароход привалился к причалу — охнуло, заскрежетало железо — и замер.
В длинной веренице пассажиров на сходне показалась знакомая серая куртка.
— Стёпа! — закричал Вовка.
Степан медленно сошёл на причал.
— Так вот ты какой! — сказала, подходя к нему, мама. — Молодец, сам доехал.
Степан стоял, опустив голову.
— Не голодал? — спросил Фёдор.
— Нет.
— Ну, пойдём.
— Прямо к нам, — сказала мама.
— Мы у знакомого остановились, — сказал Вовка. — Он военный моряк. У него катера и штаб.
Степан поднял свой фанерный чемодан, и они пошли к выходу из порта.
— Знаешь, — говорил на ходу Вовка, — тут жить ничего, можно! Видишь дым? Это вулкан!
— Ага.
— У нас свой ёж есть. Под домом. Тут ежи не водятся, а мы привезли.
— Ага.
Прошли ворота порта.
— Мальчики, не торопитесь! — сказала мама. — Вон на горе ваша школа. Я тебя, Степан, уже записала в неё.
— Неужели ты не хочешь учиться? — шёпотом спросил Вовка. — А я так хочу, так хочу!
— Ну и ладно.
— Чудак, теперь тебя никто ругать не будет.
По обе стороны мощённой красным обкатанным камнем улицы тянулись канавы. На дне их лежали чёрные плети труб.
— Здесь будет большой портовый город, — сказала мама. — Будут кинотеатры, магазины. Пойдёт троллейбус… Тут всё только начинается. Вот в этом доме нам обещают комнату. Это будет наш дом… Володя, куда ты помчался?
Вовка летел впереди всех.
Тучи, которыми с утра было затянуто небо, разошлись. В облачном разрыве показалось оранжевое солнце.
Прямо перед Вовкой поднимался из земли новый трёхэтажный дом. Окна его были ещё забрызганы извёсткой. Между белыми мазками пылали зелёные и синие блики.
— Вова, осторожно, свалишься в канаву. Володя, подожди!
Но Вовка мчался по улице. Он бежал, размахивая руками. Дорога ложилась ему под ноги, и каждый камень освещало яркое, рыжее, его, Вовкино, солнце.
САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПАРОХОД
Рассказы
Живые домики
Я плавал у скалы, над неровным каменистым дном и искал морских ежей. Слабое течение покачивало внизу редкие веточки водорослей.
— У скалы их навалом! — уверяли меня матросы. — Мы видели. Сидят — здоровые, иголки, как гвозди. Вот такие!
Но ежей не было. Я проплыл в одну сторону — нет. В другую — не видно.
Вот тогда-то и привлёк моё внимание домик. Маленький домик на дне — две щепки шалашиком.
Домик… полз. Он полз очень медленно и очень спокойно — видно, хозяин его не торопился. Я подплыл к домику и тронул пальцем одну щепку. Щепка задрожала. Я отвёл её в сторону — из-под неё торчал пучок фиолетовых игл.
Еж! Ну конечно ёж!
Я отбросил в сторону щепки. Еж замер, тёмные иглы встопорщились. Поняв, что я больше его не трону, ёж успокоился, опустил иглы и быстро-быстро двинулся в путь.
Он начал что-то искать на дне.
Неподалёку лежала крышка от консервной банки. Еж примостился рядом и выпустил из-под игл несколько чёрных ниточек — ножек. На конце каждой — присосочек. Ножки потянулись к крышке. Вот первая дотянулась и замерла — присосалась… За ней вторая… третья…
Еж что-то задумал!
Я смотрел во все глаза. Ножки поднатужились и подняли крышку. Они изгибались, шевелились, передавали тяжёлый груз одна другой. Крышка ползла вверх по иглам. Она доползла до самой ежиной макушки и остановилась. Получился щит.
Еж покачал его: крепко сидит? Крепко! И полез вверх по большому камню. Теперь он лез спокойно — со щитом ему никакой враг не страшен.
Но где же остальные ежи?
Посмотрел я вокруг внимательно. Ну конечно, вон их сколько! Хитрецы: кто пучком травы прикрыт, кто створкой раковины. Глянешь не знаючи — нет под скалой никаких ежей.
Одни живые домики.
Пиранья
Один мой приятель — капитан теплохода — уходил в рейс в Бразилию.
— Что тебе привезти? — спросил он на прощание. — Хочешь, привезу чучело колибри? Птица, а вся, с хвостом, в спичечный коробок влезет.
— Знаешь что, — ответил я, — привези мне пиранью. Только смотри, чтобы она тебя по пути не съела!
Пошутили и расстались. Приятель ушёл в плавание, а я про свою просьбу забыл на другой же день.
Ну кто, в самом деле, будет везти через полсвета маленькую речную рыбку! Даже если это пиранья.
Кстати, вот что она такое.
Пиранья — родич нашего карпа, живёт в реках Южной Америки. За хищный нрав её часто называют речным волком. Ходят пираньи стаями и, как волки в стае, наглы и беспощадны. Вот какие истории рассказывают.
Один путешественник катался по реке в лодке и веслом ранил себе палец. Чтобы умерить боль, он опустил руку в воду. Вокруг раненого пальца тотчас же закурилось розоватое кровяное облачко.
В то же мгновение в руку впились десятки острых зубов. Путешественник закричал от боли и выдернул руку.
Она была вся в крови, кусочки мяса из неё были выхвачены, как бритвой, а раненый палец изуродован окончательно.
Другой раз в реку, спасаясь от слепней, вошло стадо коров. Пираньи напали на них. Через час в жёлтой воде остались только дочиста обглоданные коровьи кости…
Прошло более месяца после ухода моего приятеля.
Сижу как-то я днём дома. Звонок. Открываю дверь, вижу — стоит на лестнице мой капитан, весь коричневый от загара, и держит в руках банку, прикрытую марлей.
— Держи! — говорит он. — Еле довёз: три раза из банки на пол выпрыгивала… Ну прощай, я ещё дома не был!
И ушёл.
Взял я банку. В ней плавает небольшая, с нашего окунька, голубоватая рыба. Бока в красных пятнышках. Морда тупая, короткая. Ничего особенного, только, когда раскрывает рот, видны зубы.
«Ого, если такими тяпнуть за палец!»
Мне от такой мысли даже неприятно стало.
Осторожно внёс пиранью в квартиру, перелил вместе с водой в пустой аквариум.
— Ну, теперь живи! Только чем тебя кормить?
«Конечно, сырым мясом!»
Сбегал в магазин. Принёс. Бросил кусочек в аквариум.
«Сейчас как цапнет! — думаю. — Брызги полетят!»
Жду. Ничего. Отошла моя пиранья
