лучше мы расстанемся сейчас, чем позже. Это благородный поступок. Ты спасешь его от боли».
Ведь так?
Я ведь этого хочу. Чтобы он меньше страдал? Чтобы не страдала я.
Эти мысли убивали меня. Чтобы откинуть их, я садилась и занималась как угорелая. Нужно сдать экзамены, нужно подготовиться к модельным показам. Нужно подготовить свою будущую жизнь в столице. Остается времени все меньше. А я столько часов бездарно потратила на чувства.
Я занималась и практиковалась в английском, в театральном мастерстве. Упражнялась с разными эмоциями и позами. Я все делала со слезами на глазах. Но делала.
Экзамены по математике и русскому.
Я даже ночью училась. Потому что сон бывало не приходил.
Я осунулась. У меня появились мешки под глазами.
Однажды ко мне подошел Рустам и увел на разговор.
— Что между вами снова произошло. Вы что тут бразильские сериалы устраиваете из ничего.
Парень нависал надо мной. И меня впервые не трясло от страха при его присутствие. Он остался таким же большим и угрожающим. Но мое чувство самосохранения ушло в глубокую спячку.
Я могла только без интереса пялится на парня и подбирать слова.
— Тебя это разве касается?
— Касается раз из вас двоих ни один не может подойти и разобраться в ситуации, — четко проговорил Рустам. — Он мой друг. И я вижу, что он страдает. Но еще я вижу, что страдаешь и ты. Поэтому не понимаю, что происходит.
— А он не говорит?
— А ты как думаешь? — с усмешкой произнес он. — Мы ведь гордые люди. И пойти на прямую честно поговорить нам сложно. Вместо того чтобы гладить по шерстке свою гордость. Мог бы пойти против шерсти ради счастья. И ты кстати тоже.
Я гляжу на друга моего парня и радуюсь. У него есть хороший и преданный друг. Не то, что те ребята. Они может и общаются давно. Но они не друзья.
Так приятели и только.
А Рустам предан Глебу. И это меня радует.
— Рустам, — тихо зову его. Он наклоняется ко мне. — Я люблю…
Нас прерывает тихий вздох рядом с нами.
Оглядываюсь и вижу нашу классную.
Она прижимает классный журнал. Ее глаза распахнуты и в них отголосок боли. Она смотрит на меня, а потом и на Рустама. Делает шаг назад, и убегает.
Рустам срывается за ней. Он проносится, словно его подгоняет сам ветер, по школьному коридору, преследуя свою жертву.
Неловко.
Я ушла в тот день, но недалеко. Меня встретила Света и тоже повела на разговор.
Только она не с дружеской помощью, а с угрозами.
Матвей в эти дни не общался со мной. Он не говорил со мной с Москвы. Но его взгляд изменился после моего фиаско с Арсением. Как он проговорился на набережной Глебу, что я с ними встречалась.
Видимо друг рассказал Мраку про встречу, и чем она закончилась.
Взгляд Матвея напоминал звериный. Он как хищник наблюдал за моими действиями и выжидал. Когда я ослабну до такого состояния, когда позову его.
Но он не дождется от меня зова помощи. В этом я была уверена.
Только Свете об это не расскажешь. Она видит, что Матвей ни с кем не встречается. И он наблюдает за мной. С ее способностями она может вычислить, что я работаю в бизнесе родителей Маркова.
Моя сестрица пришла с уже знакомой мне Диной, и прижала меня к стене.
— Почему он продолжает за тобой следить? Почему он смотрит на тебя, а не на меня? Что мне сделать, чтобы он посмотрел на меня!?
Она кричит, а слюна падает мне на лицо.
Я слишком слаба, чтобы сопротивляться. Во мне нет ни физических, ни моральных сил. Она кричит и плюется. А я могу выдавить из себя немного.
— Сделай пластику. Чтобы твое лицо было похожим на мое. Я уверена. Он обратит внимание на это.
После моих слов ярость в глазах сестры выливается. Мне или мерещится, или скорей всего нет. Но они краснеют и напоминают дьявольские.
Света заносит руку, чтобы ударить. Но ей не дают.
— Тебе ведь говорили, что трогать Малахит никто не смеет, — Бельков номер один держит крепко руку сестры прямо около моего лица. Видно, что девичья рука помаленьку приобретает синеватый оттенок. Света пытается вырвать из тисков кисть, но ей не удается.
— А ты, — второй Бельков приобнимает Дину и прижимает к себе. — Ты уже должна знать, что Мраку не нравится, когда что-то его портят.
— Да разве она его, — выкрикивает Света. Она не выдерживает и взрывается. Отпихивает Белькова и вытягивает свою руку. И начинает оглушительно кричать. — Она не с ним! Она его динамит! Как он смеет ее еще и защищать! Я могу и хочу сделать ей больно. Чтобы поняла, что такое боль. Что значит терять близких. Что значит остаться в одиночестве.
Поднимаю голову и холодным взглядом ловлю ее.
У нас с ней контакт. Но я впервые смотрю на нее своим взглядом. Который режет по живом.
Выпрямляюсь во весь рост и нависаю над своей сестрицей. Теперь помощь нужна ей, а не мне.
Протягиваю свою руку и смыкаю на ее шее.
И говорю. Не так как она. Громко, в надежде что ее кто-нибудь услышит. А тихо. Потому что знаю. Страшнее тихого голоса нет ничего. Только нож перед горлом.
— Ты не знаешь, что такое истинная боль. Что значит терять близкого. — крепче перехватываю и вижу как глаза у сестры пугаются. Она делает судорожный вздох, но ее горлу не хватает места, чтобы протолкнуть воздух в легкие. — Ты потеряла надежду на будущие. Но он даже не был твоим близким. Ты придумала историю в которую сама и поверила. И не смей говорить мне, что я не знаю боль. Что я не знаю, что значит терять близких. И что такое одиночество. Ты должна навсегда заткнуться для меня. Чтобы больше я тебя не слышала. Чтобы из твоего поганого рта больше ни слова не вылетело в мой адрес. Ты поняла меня?
Говорить Света не могла.
А я не могла остановиться.
Что-то во мне взорвалось и уничтожало все вокруг. Мне хотелось крушить. Мне хотелось губить. Мне хотелось убивать все вокруг.
И так получилось, что мне попалась она.
Моя кузина. Которая давно напрашивалась на порку.
Пришла кара и за ней.
— Тебе нужно остановиться, — один из Бельковых подошел к нам и положил свою руку на мое плечо. — Ксюша, остановись. Ты ее убиваешь.
— Ян, говори когда ее хватать.
— Олег, заткнись, — гаркнул Ян. — Она сама отпустит. Она ведь не
