Одри спросила шепотом.
— Нет! Я же еще не доела, — так же тихо бросила Шарлотта.
— А что она должна увидеть? — Оливия слегка наклонилась к Одри.
— Лицо мужчины, за которого выйдет замуж.
Шарлотта, наконец, закончила расчесывать волосы и есть яблоко, от которого остался один огрызок. Она внимательно вглядывалась в отражение. Одри и Эбигейл в нетерпении подались вперед, желая увидеть суженого подруги. Оливия неподвижно сидела, выжидая, когда можно будет уже выскочить из этой злополучной комнаты. Прошло уже несколько секунд, но никаких изменений. Шарлотта то приближалась, то отдалялась от зеркала, словно пыталась узнать саму себя. Оливия уже собиралась встать и уйти. Но вдруг Шарлотта резко завопила в порыве радости, что ее крик разнесся эхом по комнате. Оливия сомневалась, что эхо ограничилось только этими стенами. Одри и Эбигейл жадно расспрашивали Шарлотту, кого она увидела. Оливия всем видом показывала свое безразличие к происходящему. Ну, может быть, ей было немного интересно. Совсем чуточку. Только из-за того, чтобы проверить достоверность этого гадания.
— Я увидела! Я видела его красивое лицо, словно смотрела воочию на него самого! — Шарлотту распирало от счастья, отчего она трясла руками в воздухе.
Оливию раздражала показная радость девушки. Нет, конечно, она была, но, прямо сказать, преувеличена.
— Кого?! — Хором спросили девушки.
— Лорда Лендского, — Шарлотта повернулась к Оливии.
Блеск в глазах Шарлотты напоминал две острые льдинки. Оливия испытала какое-то неприятное чувство, которое можно было сравнить лишь с ложкой дегтя. Но ее лицо не выразило этого чувства, оно осталось нейтральным. Если Шарлотта хотела увидеть на ее лице разочарование и боль, так пусть знает, что у нее ничего не вышло!
— Какое счастье. — Оливия попыталась сказать это как можно искренне и с улыбкой, но получилось очень вяло. — Осталось только рассказать его светлости, что его уже женили. Представляю, какой смех у него вызовет этот рассказ про гадания.
Шарлотта, казалось, очень разозлилась от услышанного. Ее лицо потемнело. Но Оливии меньше всего хотелось сейчас обмениваться язвительными речами. Она подумала, что это самый лучший момент, чтобы покинуть этот шабаш. Она поднялась.
— Девушки, прошу меня простить, но моей маме нужна помощь в подготовке ко сну. Без меня ей будет очень трудно заснуть.
Оливия почувствовала мгновенный упадок сил. Она была слишком поникшей, чтобы оставаться здесь и дальше.
— Оливия, ты уверена, что не хочешь задержаться? — спросила Эбигейл.
— Да, ты ведь еще не гадала на своего суженого. — В устах Одри прозвучало некое сожаление.
— Нет, девочки. — Тон Шарлотты стал заметно жестоким. — Раз надо, значит, надо. Не будем останавливать Оливию. По всей видимости, ей не по нраву наша затея. Пусть уходит.
Она повернулась и вышла из комнаты. Она не желала вытягивать из себя придуманные объяснения. Оливия чувствовала себя немного подавленной и не понимала почему. Ее расстроило не отношение Шарлотты к ней. Ее недоброжелательность к ней не была новостью. Такие девушки ей не подруги, это однозначно. Но, может, Оливию огорчило, что Саймон способен жениться на Шарлотте? Конечно! Жаль пропадать такому человеку, как Саймон. Они совершенно друг другу не подходят. Оливия могла сказать прямо сейчас, что их брак окажется несчастным. И для этого ей не нужно всматриваться в зеркало со свечой или идти к гадалке.
Оливия шла по большому коридору, медленно сменяя печальные шаги. Туфли с шорохом волочились по ковру. Вот что бы ей сейчас не помешало, так это взять и изобразить свое настроение в цветовой гамме. Пройтись мягкой кистью по мольберту, ощущая, как тяжесть ее мыслей покидает ее с каждым плавным движением краски по листу. Какое блаженство! Вымещая все свое негодование на бумаге, Оливия всегда чувствовала облегчение, словно поговорила со старым другом. Она завернула за угол.
— Ой! — воскликнула Оливия, тогда как чуть не врезалась в леди Кэтрин. — Миледи, прошу прощения. — Она присела в реверансе перед герцогиней, но создавалось впечатление, что перед королевой.
Кэтрин посмотрела на нее жестоким взглядом, как будто перед ней стояла маленькая букашка.
— Леди Уотсон, я ждала, когда нам выпадет случай поговорить наедине.
Интересно, о чем хотела говорить с ней эта надменная женщина? Оливия предпочла бы избегать такого случая. Эта женщина на редкость неприятный собеседник. Нельзя было сказать, что она грубая, нет. Но от одного ее взгляда бросало в дрожь и хотелось держаться от нее за милю. Оливия вспомнила рассказы отца о ее жестоком обращении с Саймоном, когда тот был еще маленьким. Это придало Оливии некую твердость и теперь не так уж хотелось лебезить перед ее взглядом.
— Леди Лендская, — Оливия прочистила горло, — честно говоря, не имею представления, о чем вы желали говорить со мной.
— Не мудрено. — Голос герцогини сделался холодным, как бывает холодной сталь острого меча. — Речь пойдет о моем сыне. И не нужно делать вид, что вы не понимаете суть разговора. Разумеется, вы знаете, о чем я.
Оливия открыла рот в удивлении и не нашла слов, чтобы возразить. Теперь она понимала, от кого Саймон перенял свою самоуверенность. Оливии стало любопытно послушать что же скажет леди Кэтрин… вернее сказать, королева Кэтрин.
— Мой сын, герцог Лендский, — «Какая новость! — Оливия бросала сарказм в уме» — имеет множество земель, которые приносят немалый доход. А также на него работает большое количество людей, которых нужно контролировать за их работой. И, как вы знаете, его светлость ищет себе жену. Жена должна быть хорошо воспитана, образована, красива. Ей не следует открывать рот, когда ее не спрашивают.
Оливия поняла, что это чернило брошено в ее лицо.
— Жена герцога Лендского утонченная и презентабельная.
Оливия набрала воздух и ответила:
— Верно, жена — это один из самых важных людей в жизни каждого мужчины. Однако я не до конца осознаю своей причастности к этому.
Кэтрин прищурилась, сложив перед собой ладони в замок.
— Кратко говоря, леди Уотсон, вы не подходите моему сыну и не стоит ему навязываться. Вы определенно ему не ровня. Не претендуйте на герцогское место и на роль его жены. Так, полагаю, яснее?
Оливия скрестила руки. Наглость этой женщины только раззадорила ее.
— Знаете, вы были правы, когда сказали о воспитании, утонченности и образованности жены для мужа.
Кэтрин удовлетворительно кивнула.
— Ведь потом жена становится и матерью, правильно? Такие качества, как забота о сыне, понимание, любовь к нему тоже имеет место быть. Милосердная и любящая мать ведь никогда, скажем, не накажет своего ребенка за невинный проступок, верно?
— На что это вы намекаете? — произнесла герцогиня с каменным лицом, сжав зубы.
Оливия почувствовала приятное удовлетворение, поставив герцогиню на место. Вот так-то! Не должно ей указывать,
