подбородок ставшим уже привычным движением и поцеловал. Сердца забились в унисон, а Амале показалось, что вместе с этим поцелуем из нее уходит тепло, а остается только мороз. И действительно захотелось спросить столь о многом. Почему-то о детстве, о первой любви Линэра, о погибшем принце, о короле и королеве, но она гнала прочь эти вопросы, отдавая мужу всю себя, без остатка. И тогда вместо колючего холода сосущую пустоту внутри наполнил жар пламени.
Спустя несколько минут Линэр с сожалением оторвался от ее губ, прижал к себе Амалу, поглаживая по спине, и улыбнулся.
– Спасибо.
– Что это было? – робко спросила Ами, когда сердце перестало отплясывать в груди чечетку.
– Единение душ. Самый простой способ разделить с кем-то силу. Ну, один из самых простых. Еще это можно сделать через кровь или близость, – темный мысленно хмыкнул, заметив, как Ами покраснела. Вроде бы… у них все уже было. И даже не раз, но смущалась та всегда настолько искренне, что от этого теплело на душе.
– И почему ты не сделал это раньше? – насупившись, спросила Амала. – У меня сил много, мне не жалко поделиться.
– Потому что силу не просят. Ее предлагают. Это чем-то похоже на вашу связь с Нерритой. Все должно быть добровольно. Иначе ничего не получится.
– Ты хотя бы намекай. А то строишь из себя героя, а мне остается только гадать, что там да как у тебя.
– Хорошо, – кивнул Линэр, прижимая ее к себе. – Обязательно. Кстати, мы подлетаем. Приготовься.
Амала сосредоточенно нахмурилась, а потом выглянула в окно. Они были уже совсем близко к одиноко стоящей среди леса скале. Казалось, что чем ближе они подлетают, тем темнее становится ночь. Звезды гасли одна за другой, луна стыдливо скрывалась за непонятно откуда взявшимися облаками. Лес, доселе казавшийся спокойной вековой дубравой, начал напоминать крючковатые руки мертвецов, вырвавшиеся из земли. Ветер завывал унылой песней, нашептывал печальные мысли.
– Ночь мертвых. Ночь мертвых рядом с очень сильными мертвыми. Ничего не бойся. Мы живем на разных сторонах мира. Мы отделены друг от друга. Они не могут навредить, – попытался приободрить Амалу Линэр.
– Но… а как же проклятие? Ведь это их рук дело.
– Как сказать… проклинает маг при смерти. Это все же немного другое. Это последние силы, которые выплескиваются вместе с обидой и яростью, – с тоской ответил Линэр, вспомнив о матери.
Как же хотелось, чтобы она перестала упрямиться и ушла за вуаль, ушла в мир, в котором должны жить мертвые. Но… Элизабет и при жизни была упертой, смерть только усилила эту неприятную черту ее характера.
Карета медленно снизилась и зависла над площадкой. Линэр спрыгнул на нее, подал руку Амале, а второй рукой сделал странный пас, призывая к себе гроб Карлотты. Ами в очередной раз посмотрела на спящую королеву древности и грустно вздохнула. Вряд ли ей, дочери кормилицы, удастся когда-нибудь стать такой же элегантной, властной и ответственной. Зато есть к чему стремиться.
В напряженном молчании они пошли внутрь пещеры. Путь им освещал маленький огонек, призванный Амалой. Шаги гулко подхватывало эхо, отражало от стен, множило, искажало. Казалось, что все погибшие в этой пещере просыпаются и смотрят на живых из-за вуали.
В гробнице Минрака было холодно и неуютно. Даже множество ярких шариков света не давали избавиться от чувства, что в тенях затаилось что-то недоброе. Линэр опустил гроб Карлотты на пол, достал из мешка мел и принялся чертить на полу странный рисунок. Амала стояла у стены, стараясь не мешать.
«Уж Вейли-то могла бы помочь. А ты бесполезная… Никчемная… необученная», – ругала она себя в мыслях, наблюдая за тем, как на полу появляется странная вязь из звезд и снежинок.
– Помоги мне, – попросил Линэр. – В мешке лежат свечи. Расставь красные на красные звезды, а желтые на желтые. Нужно поспешить.
Амала кивнула и принялась за работу. Стало легче. Уже и странные твари не мерещились, и мысли дурные в голову не лезли. Да и скучать было некогда.
И вот приготовления завершены. Линэр с трудом сдвинул крышку гроба Чимега, проделал то же самое с гробом Карлотты и с трепетом вынул из ледяной воды тело павшей королевы. Стоило опустить ее к мужу, как по залу пронеслась волна теплого воздуха. Линэру даже показалось, что Карлотта обняла Чимега, устроившись у него на плече.
– Зажигай, – скомандовал темный, отступая в сторону и выстраивая перед собой статуэтки Семизвездных.
Одна за другой вспыхивали свечи. Их маленький огоньки плясали, играя тенями на стенах пещеры.
– В первый день зимы да замкнется круг, – громогласно начал ритуал Линэр. – И встретятся любящие сердца, и обретут покой те, кто остался за вуалью. И начнется новый круг, круг жизни, круг перерождения!
Зал озарила яркая вспышка света. Она ослепила, даже выбила каким-то невероятным образом воздух из легких.
– Спасибо! – пронеслось над пещерой.
Амала протерла глаза и осмотрелась. Прямо по центру рисунка стояло два призрака. Сомнений в том, что это последние представители династии Минрак, не было.
– Ваши Величества! – пораженно поприветствовала их ведьма.
– Тише, дитя. Все в прошлом. Мы благодарны вам за то, что вы взяли на себя заботу об этих землях и подарили покой. Да будут годы вашего правления долгими и плодотворными, – с улыбкой пожелала им Карлотта.
– Ваше Величество, – обратился к ним Линэр, поднимаясь с пола. – Ваша смерть была не только трагедией для многих. До сих пор отголоски вашей ярости летают над этими землями страшным проклятием…
Чимег бросил на него удивленный взгляд.
– Значит, все-таки получилось. А я-то думал нас воссоединили по доброй воле, – на его лице промелькнула тень огорчения.
– Не спеши судить. Приговор выносится и приводится в исполнение быстро, но не всегда он бывает справедлив. Почему ты помог нам? – спросила Карлотта Линэра, медленно приближаясь к нему.
– Потому что я в ответе за эти земли. Когда… когда мой принц нарушил печать, сдерживающую проклятье, и весь мой народ обратился в камень, я был в отчаянии. Моя мать принесла себя в жертву, чтобы дать мне возможность очистить эти земли… я не мог поступить иначе! Никто не заслуживает смерти в каменном плену.
Карлотта победно улыбнулась и повернулась к Чимегу.
– Им движет желание помогать людям. Не этим ли мы занимались с тобой? – в ее голосе было столько добра и нежности, что защемило сердце.
Амале даже показалось, что она снова дома, сидит у ног матери, а та что-то вывязывает. И так спокойно на душе, так легко.
– Мы заботились о людях, а что они дали нам в ответ? Недоверие, недомолвки… из-за них ты
