уже решил туда наведаться, чтобы поговорить по душам с главарем об отмене заказа.
— Интернет, сейчас там все получают заказы. Я был в этом городе, смог быстрее других добраться до цели, — обламывает он мои далеко идущие планы.
— Сколько за голову пацана предложили? — интересно, во сколько оценили хрономага.
— Двадцать кусков евро, — не густо, но народу за такой простой заказ согласится довольно много. Это прямо проблема, которая нарисовалась на пустом месте. Времени у меня не остается, обшариваю карманы скулящей жертвы. Вижу брелок с номером гостиницы, запоминаю название, и отматываю время на пятнадцать минут назад. Я еще только подбегаю к дому, где засел стрелок, но вот подниматься туда уже нет никакого смысла. Разворачиваюсь и двигаюсь в сторону стоянки автомобилей. Гремит выстрел, уже в третий раз слышу, как меня убивают. Парадокс времени. Получается, когда отматываю время назад, то существую в двух телах одновременно. В теле бомжа и в теле пацана, которого еще только собираются пристрелить.
Подхожу ближе и вижу, как Лера кидается ко мне, то есть к Ларику. Она пытается звать на помощь, давить ладонями на грудь, стараясь остановить кровь. Но это бесполезно, я уже погиб, спустя пару минут. Из машины неподалеку бегут гвардейцы, которые должны были отвезти во дворец. Они проверяют пульс и качают головами, что-то передают по рации. Потом пробегают мимо меня, не обращая внимания, к высотному зданию, где как раз и засел стрелок. Понимаю, что тот сейчас еще складывает оружие и не догадывается о гвардейцах. Получается, что несколько минут назад чудом разминулся с бойцами, успев скрыться.
Остановился шагах в десяти рядом с Лерой, которая продолжает пытаться сделать мне искусственное дыхание, заливаясь слезами.
— Ларик, очнись, не смей умирать. Мы с тобой должны спасти вместе этот мир, — она рыдает во весь голос, не обращая внимание на собравшуюся вокруг толпу учеников. — Я не хочу без тебя жить. Впервые полюбила и уже потеряла. Ларик, не умирай, пожалуйста, вернись ко мне миленький, — она продолжала делать искусственное дыхание. У меня комок подступил к горлу. Оказывается, Лера совсем не была корыстной, она по-настоящему полюбила Ларика. Безутешную девушку было очень жаль. У самого проступили скупые слезы, которые незаметно смахнул рукавом.
— Лера, он давно умер, — тихо проговорил, но девушка услышала. — Не переживайте так сильно, ему сейчас тяжело смотреть, как вы плачете.
— Откуда вы знаете? — она, невидящими от слез глазами, посмотрела на меня.
— Так его душа смотрит на вас сверху и тоже переживает, — не знал, каким еще образом уговорить куратора остановиться спасать давно мертвое тело.
— Откуда вы знаете мое имя? — упс, проговорился. Я же бомж, который не мог знать, как ее зовут. — И почему меня назвали Лерой? Меня так называл только один человек, Ларик, — она снова залилась слезами. В этот момент подъехала скорая с мигалками, выбежали медики, с трудом оттащили девушку от мертвого тела. Я постарался уйти в сторону. Здесь я ничем больше не мог помочь.
Мне самому сейчас было плохо, ведь я только что оказался в отравленном тяжелым похмельем теле. Руки и ноги дрожали, живот свело судорогой, хотелось срочно выпить алкоголя, да и от меня еще нещадно воняло. С вершины этого мира я в одночасье скатился в самый ее низ, на самое дно. Но прежде, чем принимать решение, важно сначала подумать. Я медленно брел по подворотне, стараясь здраво оценить ситуацию.
Вчера поступил довольно необдуманно, засветившись за спасением дочери императора. Кто-то во дворце меня видел, именно поэтому с утра вывесили заказ на убийство. Поступили самым простым способом при помощи гильдии, совершенно не рискуя себя раскрыть. Рано или поздно меня кто-то должен был прихлопнуть. А значит, возвращаться в старое тело пацана, мне через чур опасно. Охота объявлена, и ее не остановить. Но вот крыса продолжала оставаться рядом с императорской семьей и могла предпринять еще одну попытку убить кого-то, дабы снова развязать конфликт. У метаморфа, прикидывающимся французским послом, должен оставаться напарник, а возможно и не один. И если его не вычислю, то снова все пойдет по одному месту.
Подвел итог, понимая, что в теле Ларика мне легче всего вернуться в Зимний. А там уже вычислить предателя, размотав клубок заговора. Еще несколько раз вздохнул, разложил по полочкам свои будущие действия и решил покончить с собой. Ага, пять раз мне это удалось. Нож то остался в прошлом, у наемника. Вещи не переносятся сквозь время. Голыми руками себя не прикончишь…
Лера сидела на паребрике автостоянки и смотрела на происходящее вокруг нее, словно сквозь толщу воды. Слезы застилали глаза. Она не могла поверить, что ее любимого ученика больше нет. Сердце разрывалось от боли. Ощутила, что Ларик для нее не просто ученик академии, он нечто большее, чем сама могла признаться себе. Он был для нее любимым, без всяких там добавлений. Медики признали его мертвым, не став даже реанимировать, сейчас укладывали молодое и красивое тело на носилки, прикрыв тканью лицо. Жить не хотелось от слова совсем. Вокруг стояло много народу, но никто к ней не подходил, не утешил, а только смотрели, словно на бесплатное зрелище. Только один несчастный бомж, полностью пропитый, проявил участие, попытался утешить. И тут ее взгляд снова наталкивается на этого бомжа. Сейчас он пристает к медбратьям, пакующим остывающее тело в машину скорой помощи. Она непроизвольно прислушивается, о чем говорит этот странный мужичок.
— Судари, не сочтите за грубость. Плесните мне хоть немножечко спирта. Я хорошо знал покойного и должен помянуть его добрым словом, — Валерия встрепенулась от такой наглости подзаборного нахала. Он даже в смерти её любимого ищет свою выгоду. Она сначала хотела все высказать бродяжке, но вот ноги не слушались и не хотели идти к машине. Она снова уселась на паребрик, но продолжала следить за бомжом. Ему, чтобы отстал, дали пузырек со спиртом, девяностоградусным. Дрожащими руками он схватил этот флакон и, не отходя далеко, одним махом выпил его. Дальше бомж затрясся, схватился за живот и, закатив глаза, упал на асфальт. Медики, которые еще не успели отъехать, выругались, снова выходя из машины…
Освободившись от тела грязного бомжа, посочувствовал мед персоналу, которые теперь пытались реанимировать окочурившегося забулдыгу. Они сильно кривились, пытаясь его раздеть, чтобы реанимировать при помощи дефибрилля́тора. Посочувствовал и не стал издеваться над бедными малыми, принесшими клятву Гиппократа.
Выбираю момент предыдущей смерти, когда в меня попал
