При виде Леа Квентин уткнулся в свой телефон. После происшествия на перевале Ванс он лишился подружки и чувства юмора. Разрыв с Леа, потеря контроля над вечеринкой, которую он организовал, и всплывшая история о его умершем больном брате, чье существование он ото всех скрывал, отдалили его от группы. Теперь он все свободное время уделял своему ютьюб-каналу.
– Не хочу на тебя давить, – сказал Максим, обращаясь к Клеману, – но у тебя точно есть право показывать этот роман?
– А почему у меня его не должно быть? Дело закрыто, разве нет?
– Его закрыли, потому что не было жалоб.
– А жалоб не было, потому что нам пришлось порядком поторговаться с родителями, – добавила Леа. – Напомню: чтобы мой отец отказался от иска, мне пришлось убрать дилдо из моего видео.
– И что же ты клала в руки своим подопытным?
– Купюру в пятьсот евро.
– Неужели?
– После пистолета и дилдо мне ничего другого не оставалось. Только деньги.
– Три вещи, которые движут миром: власть, секс и деньги, – заметила Манон.
– Некоторые из тех, кого я снимала, реагировали совершенно невероятно. Представь, некоторые никогда не держали в руках такую банкноту. А кто-то даже думал, что это какая-то иностранная валюта.
– Эй! – воскликнул Жюльен. – Напоминаю, что и мне пришлось пободаться с родителями, чтобы они не повесили на Клемана судебное разбирательство. Хотя я на тебя порядком разозлился, брат.
– И я, – добавил Квентин, машинально потирая грудь. – Особенно из-за этого «Тазера»!
Чтобы родители простили ущерб, нанесенный во время вечеринки ужасов, Квентину пришлось согласиться на их требования и представить в качестве итоговой работы архитектурный проект дома для холостяка.
– Ах, какие мы нежные! – воскликнула Матильда. – Из всех нас больше всего времени связанной провела я. И могу сказать, что это фигня по сравнению с целым днем, проведенным на столе в тату-салоне, пока твою кожу колют иглой.
– У каждого свои закидоны, – иронично заметил Жюльен.
– Главное – результат! – заявила Матильда.
Она бесстыже задрала майку с принтом Queens of the Stone Age и показала татуировку с осьминогом, чьи щупальца спускались ей в трусы, поднимались между грудей и уходили за спину. Пирсинг на пупке служил осьминогу глазом.
– Вау! – воскликнул Клеман, вытаращив глаза.
Он единственный из группы еще не видел эту татуировку.
– Про пирсинг я не знал, – заметил Жюльен.
– Я его только неделю назад сделала.
– А это не пугает этих… ну… короче?.. – робко спросил Клеман.
– Моих любовников, ты хочешь сказать? Напротив, это их возбуждает. У них есть шанс увидеть осьминога целиком.
Она подмигнула ему и опустила майку.
– Вы еще жалуетесь! – вмешалась Манон. – Я вот лишилась своей студии, и меня заставили вернуться к матери и этому ее придурку.
– Сочувствую, – сказал Клеман.
– Но зато я осталась в выигрыше, – заверила она его, прижалась к Леа и поцеловала ее в шею, отчего та поежилась.
– Вот и я говорю! – продолжала Матильда. – Важен результат! Как и твоя книжка, Клем. Пусть и она стоит того. Возвращайся-ка с самой лучшей оценкой, иначе мы пожалеем, что встали на твою сторону.
– «Девятка» всех порвет! – проорал Мехди.
– А я бы предпочла, чтобы это была «Десятка», – заметила Леа, к которой по-прежнему прижималась Манон.
– Сейчас мне кажется, что нас снова восемь, – ехидно заметила Камилла, глядя на Квентина, погруженного в свой айфон.
Раздался звонок – настало время занятий, а значит, и презентации Клемана.
– Не беспокойтесь, – объявил он, – я справлюсь. И уж точно препод ее запомнит!
К ним бежала вечно опаздывающая Мари.
– Ребята, подождите! – крикнула она.
Кевин и Алекс молча проводили ее взглядом.
– Что, хотите селфи со мной? – поддела их Мари.
– Не, спасибо, – ответил Кевин.
Сегодня Клеман ему не заплатил, поэтому он не задирался. Мари подошла к друзьям.
– Хотела пожелать удачи Клеману и Мехди, – объявила она.
– Спасибо, – сказал Клеман.
– Все норм, – заверил ее Мехди.
– Мы рассчитываем на тебя, Клеман. Ты должен получить высшую оценку, – предупредила Мари.
– Мы как раз об этом и говорили, – сказала Матильда.
– А у Матильды пирсинг в пупке, – сообщил Жюльен.
– Правда? Покажь!
Матильда не стала ломаться и выполнила ее просьбу.
– А ты закончила свою работу по Чаплину? – поинтересовалась она, все еще демонстрируя голый живот.
– Ага. Вау!
Они пошли к воротам лицея, Квентин шагал чуть поодаль. Клеман нагнал его. Сунул руку в рюкзак и протянул мрачному товарищу USB-флешку.
– Это тебе, – сообщил он.
– Что это?
– Подарок. Не решался тебе вручить. Но мне кажется, он тебе очень пригодится.
– Э-э-э, ладно, спасибо. А почему сейчас?
– Мне показалось, что мое вторжение на перевале Ванс пошло на пользу всей «Восьмерке», кроме тебя. Хочу исправиться.
– К моему расставанию с Леа ты не имеешь отношения. А что касается моего брата, то рано или поздно это должно было вылезти. Так что у меня тут свой камин-аут.
– Мне кажется, тебе это понравится, – повторил Клеман, указывая на флешку.
– Ладно, скажу, как посмотрю.
Клеман и Мехди отделились от группы и пошли в кабинет, где принимали экзамен.
«Всегда ли отличия – это богатство?» Тема курсовой вертелась в голове Клемана. Ему пришлось отличиться, чтобы стать таким же, как те восемь ребят, которыми он восхищался. Его кумирами. И теперь он был в их числе.
Себастьен Борденав, их одноклассник, который должен был делать презентацию после Мехди и перед Клеманом, был уже там. Он с трудом удерживал огромную папку с рисунками.
– Привет, ребят! – бросил он. – Ну вот и день «Д».
– «Д» – от слова «Да я их всех надеру»? – спросил Мехди.
В ответ Себастьен выдал лишь кривую ухмылку – он сильно нервничал и не верил в себя. Мехди вполголоса обратился к Клеману:
– Совет продавца: не давай преподу вставить слово. Вываливай все, что у тебя есть, и не позволяй задавать вопросов.
– Само собой.
* * *
Желая поскорее узнать, что же записано на флешку, Квентин не стал дожидаться конца урока английского и через адаптер вставил ее в свой смартфон. На случай, если там есть звук, он сунул в одно ухо bluetooth-наушник.
