он был спокоен и его больше ничто не волновало. Вика, напряжённая, с прямой спиной, одной рукой оперлась на подлокотник, а другой держала сумку. Она снова изменила цвет волос, превратившись в брюнетку. С густо накрашенными глазами и бледными губами она напоминала девочек-эмо. Я не видел Викторию всего несколько месяцев, а было такое ощущение, что мы не встречались годами.
Бывшая прищурилась.
— Ну-ну, — сказала она вместо приветствия. — Явился, значит. Вот теперь оба два, в присутствии главного врача, будете мне объяснять, что за дурдом вы тут устроили.
Сашка поднял на меня глаза, но быстро опустил их и снова занялся гаджетом.
Я сжал зубы и встал возле стены.
Появился Грачёв. По-дружески кивнул Вике. Протянул руку Сашке, тот волчонком глянул на него из-под всклоченных волос и протянул свою. На меня Грачёв словно бы внимания не обратил.
— Проходите, садитесь, — сказал он, открывая дверь кабинета. — Разговор будет недолгим. У Юрия Ивановича идёт приём.
Грачёв пододвинул Вике стул, и она села. Сашка потоптался и тоже сел. Грачёв прошёл к своему креслу и устроился, положив широкие локти на деревянную столешницу. Справа от него высился монитор, слева — флаг России на тоненькой ножке.
Я остался стоять.
— Андрей… Николаевич, — начала Вика. Понятно было, что отчество добавлено специально для Сашки. — Спасибо, что поставили меня в известность относительно того, что эти двое собирались сегодня предпринять.
— Хватит уже выкать, — отозвался я. — Слушать тошно.
— Это мне тошно слушать. Что вы хотели устроить? — выкрикнула Вика, но Грачёв сделал ей знак, и она умолкла.
— В чём проблема? — спросил я. — В том, что я достал для твоего сына деньги? В том, что не знал, как их ему всучить?
Сашка снова поднял на меня глаза, и я увидел, что в них нет ни страха, ни вины, ничего. Как будто ему всё было безразлично.
— Значит, так?! — выкрикнула Вика. — А меня — меня! — нельзя было поставить в известность? Я тут что, посторонняя?
— Не знаю, посторонняя ты или нет, — сказал я. — Но ты понятия не имеешь, что происходит в жизни твоего сына.
— Да? — Вика снова сощурилась. — И что же в ней происходит?
— А то! — я тоже срывался на крик. — То и происходит! Твой сын попал на бабло, ты в курсе? У него долги, тебе и не снились! Ребёнок отчаялся настолько, что чуть не пошёл продавать себя на органы!
И тут в кабинете повисла тишина, и стало понятно, что ору на всех только я один. Но успокаиваться было поздно.
— Знаешь, что такое долг? — я глядел на Вику, а она молчала, поджав губы. — Ты хотя бы в книжках читала? Или в твоей жизни всё просто? Папочка ипотеку заплатил, ты и живёшь счастливо? Да сейчас даже за десять тыщ зарезать могут!
Я орал, а трое людей напротив не говорили ни слова. Только Грачёв щёлкал авторучкой по столу.
Щёлк-щёлк. Щёлк-щёлк.
Щёлк.
Хрясь! — Ручка сломалась.
Я замолчал. Сашка вдруг как ни в чём не бывало достал из кармана свой гаджет и снова уткнулся в него.
— О господи! — опять выкрикнула Вика. Но в голосе её не было ни ужаса, ни безысходности, только раздражение. — Спрячь свои игры! Хоть сейчас-то!
Сашка выключил экран, положил телефон перед собой, но в сумку не убрал. Сидел и смотрел в стол.
— Всё это, конечно, романтично. Прямо как в кино, — сказала Вика. — Вот только долга-то никакого нет.
Снова повисла тишина.
— Как… Как — нет долга? — я бросился к Сашке. — Скажи сам! Сашка, скажи: долг… есть?
И Сашка поднял голову от стола. Бородка в три волосины торчала у него из подбородка.
— Нету долга, Фаз.
— И не было? — я вцепился в его плечо и, видимо, сжал его с такой силой, что Сашка поморщился.
— Не было, не было никакого долга, — прогнусавил он.
— Но… — я не понимал, что происходит. — Зачем же тогда… Зачем ты узнавал у меня о донорстве? И деньги. Зачем тебе деньги?
— Вот с этого и надо было начинать, — сказала Вика. Она тоже психовала: её острые, крашенные в зелёный цвет ногти впились в тонкую кожу рук. На шее от напряжения отчётливо выделялась вся передняя группа мышц.
— Ну же, говори, зачем тебе нужны были деньги? — крикнула Вика и, не дождавшись от Сашки ни слова, ответила сама. — Пушку он себе хотел купить виртуальную. Какую-то очень крутую. Пушку!!! Да ведь? А?
И обернулась к Сашке.
Тот замотал головой.
— Не пушку. Несколько дорогих скинов[8]. А ещё хотел разработать новую игру. Чтобы была как «Дота»[9], только отечественная. Нужна команда, нужны сервера. Нужен начальный капитал.
— Вот! — победно выкрикнула Вика, глядя на меня, и в её взгляде были и обвинение, и жалость. — Начальный капитал и крутая пушка!
Я молчал.
— И вот ради… — Вика наконец расцепила руки, сжала кулаки и стукнула ими по столу, — ради этого ты хотел, чтобы отец вырезал у тебя почку?
— Не почку, — сказал Сашка. — Кусок печени. Печень быстро восстанавливается.
Вика схватилась за голову.
— А я… — сказал я растерянно, — кредит взял.
— Идиот, — бросила мне Вика.
Я не нашёлся, что ей ответить, и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
* * *
Собственно, вот и всё, что случилось в тот день. Я задержал приём. Очень сильно задержал приём, почти на час.
Пациентка, записанная на эхокардиографию ровно в двенадцать, зашла в мой кабинет на пятьдесят минут позже.
Она лежала на кушетке и выговаривала, как я дурно и бесчеловечно с ней поступил.
Она, записываясь в платную клинику, отдаёт свои деньги, чтобы получить комфорт и профессиональный подход, а сегодня её целый час мариновали в коридоре.
Она уже обо всём написала в жалобную книгу и обязательно, как только выйдет отсюда, напишет отрицательный отзыв на сайте.
Она говорила и говорила.
Сказала, что я выгляжу агрессивно и лучше бы её смотрел другой врач.
Нет, она не уйдёт, она получит услугу.
Когда я попросил у неё данные предыдущих исследований, она сказала, что никаких бумаг мне не покажет. Потому что «врач должен думать своей головой».
Что было потом, вы знаете.
Я схватил датчик.
Датчик стоимостью около десяти тысяч долларов.
Заглянул в чёрный монитор стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.
Я готов был залепить пациентке в лоб и проломить эту наглую, брызжущую ядом башку. Клянусь, я чуть этого не сделал. Ещё немного — и у меня на кушетке лежал бы труп.
Но я замахнулся и со всей силы саданул датчиком по монитору.
Моё письмо Э. Д. № 1
(из ящика
