К сожалению, мины отнюдь не являлись панацеей от всех напастей. По причине необходимости сосредоточения всех «сторожевых» кораблей в заливе Талиенван, куда то и дело пытались пробраться японские истребители и миноносцы, экипажи канонерских лодок 2-го дивизиона, в который входили все четыре плоскодонные канонерки, были вынуждены самостоятельно заниматься обеспечением собственной безопасности. Лишь полдюжины вооруженных одним 47-мм орудием да пулеметом пограничных артиллерийских катеров составили им компанию. Но последние в силу своих скромных размеров и легкого вооружения обладали околонулевой боевой ценностью, будучи способными противостоять разве что только минным катерам, да миноносцам 3-го класса противника. А столь малые боевые единицы японцы даже и не думали сюда присылать. Сперва на разведку, а после проводить минные атаки, да выставлять минные банки к Ялу ходили куда более крупные миноносцы 1-го и 2-го классов, прикрываемые крейсерами или авизо. Все же больших пограничных крейсеров на все Желтое море, имелось всего 5 штук, отчего полностью перекрыть столь большую акваторию настолько малыми силами не имелось никакой возможности, что позволяло японцам то и дело подходить к устью Ялу, оставаясь не обнаруженными. Не сильно в этом деле помогали и контрминоносцы с крейсерами 2-го ранга, что также время от времени отсылались в разведку. В отличие от пограничников, флотские все больше крутились в Печилийском проливе, изредка наведываясь к Чемульпо. Какой бы ни была необходимость, Макаров старался сберегать ресурс машин и механизмов своих лучших ходоков для будущих свершений.
Как результат — в одно не самое прекрасное утро вышедшая в устье Ялу для встречи небольшого каравана судов, что доставляли продовольствие для армии, канонерская лодка «Бурят» подорвалась на японской мине и, потеряв ход, затонула уже спустя четверть часа. Тогда вместе с кораблем погибла вся смена машинной команды, но остальные смогли спастись на шлюпках и вскоре были подобраны на те самые транспорты. Впоследствии еще одной жертвой выставленных здесь японцами мин стал небольшой пароход «Маука» зафрахтованный флотом у пароходства «Иениш и Ко». Пусть судно затонуло на мелководье, разрушения от подрыва аж трех мин оказались столь велики, что о его последующем подъеме и ремонте не могло быть и речи. Еще два парохода пусть и подорвались на минах, смогли сохранить плавучесть, но до конца войны провели на речном песчаном мелководье, куда успели выброситься до того, как в трюмы поступило слишком много воды.
Лишь после этой трагедии в качестве усиления пикета к Ялу были отправлены корабли пограничной стражи — дюжина небольших пограничных крейсеров, что прежде числились в Российском Императорском Флоте минными крейсерами, и чья осадка также позволяла в случае чего скрыться от крупных японских кораблей выше по течению Ялу. С какой-то стороны они помогли. Однако каковой оказалась цена! Японцы, не будь дураками, не оставляли попыток беспокоить охранников реки, ночь за ночью выставляя все новые и новые мины, на одной из которых и подорвался «Часовой». С практически оторванной кормой он продержался над водой менее минуты, позволив спастись только расчету носового орудия, да тем счастливчикам, кого сбросило в море с мостика ударной волной, не убив при этом. А спустя три дня потерявший в темноте всякие ориентиры командир «Мытаря» вывел его на мины выставленные «Енисеем», о чем узнали уже после окончания войны, так как на следующее утро живых с этого пограничного крейсера найти не удалось. И лишь прогремевший в ночи сильный взрыв дал понять, что корабль подорвался на «подводной смерти».
С другой стороны, и плату за пролитую кровь русские моряки смогли взять немалую. Так в течение месяца два миноносца — № 69 и № 74 были уничтожены огнем 75-мм орудий пограничных крейсеров, а еще три получили серьезные повреждения. Наскочил на мину, потерял ход и впоследствии утонул во время буксировки авизо «Тацута», специально выделенный для огневого прикрытия миноносцев. Не разобравшиеся на чьих минах погиб авизо, японцы вскоре лишились еще одного корабля. Предпоследнее авизо японского флота также как и его предшественник умудрился влезть в одно из минных полей выставленных «Енисеем». Но в отличие от «Тацута», с которого японцы смогли снять большую часть экипажа, «Яеяма» утащил на дно всех до единого, подорвавшись аж на трех минах подряд. Так японцы узнали о наличии у Ялу, не только своих, но и русских мин, к чему и подготовились во время организации своего удара имевшего сразу несколько стратегических целей.
Глава 5.2
Нисколько не скрываясь, и даже специально выставляя себя напоказ русским разведчикам, свыше сотни судов и кораблей японского флота вошли в Западно-Корейский залив, держа курс прямиком к Ялу. Конечно, перевозимую аж на 80 транспортах пехоту можно было высадить не только в Иогампо, что находился всего в 22 километрах южнее Ыйджу, но и в Аньгуне и даже Дагушане, чтобы та оказалась в тылу русских укреплений. Но без взятия флотом контроля над Желтым морем, перевозимые войска могли погибнуть, как в сражениях с неизвестными силами русской армии, так и от банального истощения ресурсов, если бы русские смогли организовать блокаду с воды. Потому изначальный план предусматривал высадку именно в небольшом Иогампо, где те же русские имели до войны склады и жилые бараки своей лесной концессии, ныне захваченные японской армией. Конечно, провести до самого Иогампо крупные пароходы нечего было и мечтать, но для того в состав огромного флота были включены все шесть старых китайских канонерских лодки, с которых демонтировали их громоздкие, но совершенно ни на что не годные 280-мм орудия, установив взамен по паре 76-мм скорострелок. Все равно им предстояло выполнять исключительно транспортную роль, принимая пехоту с крупных судов и доставляя ее вверх по течению Ялу, так что даже два орудия противоминного калибра, возможно, были лишними. Из-за них же скорость всего ордера приходилось удерживать на уровне 7 узлов. Но, возможно, это было даже к лучшему, ведь у русских появлялось время собраться с силами и прийти на бой туда, куда их выманивал Хэйхатиро Того — подальше от орудий береговой обороны, многочисленных минных полей и затаившихся под водой подводных лодок. Туда, где итог сражения зависел от количества кораблей, выучки экипажей и, чего уж там, воинской удачи. Впрочем, первыми встретиться в бою с противником предстояло уцелевшим кораблям 2-го дивизиона канонерских лодок и 2-й бригады пограничных крейсеров.
— Это, пожалуй, будет чересчур. — Только и смог что пробормотать себе под нос капитан 1-го ранга Егорьев, являвшийся старшим над всеми собранными на Ялу русскими кораблями. И расслышавший его слова командир «Гиляка» не мог не согласиться. От того обилия дымов, что поднимались из труб более чем двух сотен пароходов, оказался затянут весь горизонт, так что чудилось будто с юга идет широченный грозовой фронт. Впрочем, мысли его были недалеки от истины — через час или чуть более, и гром, и стальной дождь, обещали обрушиться на семь небольших русских кораблей с поистине убийственной силой.
— Какие будут указания? — оторвавшись от своего бинокля и, украдкой стерев со лба выступивший холодный пот, поинтересовался капитан 2-го ранга Алексеев 1-й. После гибели систершипа его канонерки, Евгений Романович ежедневно выводил «Гиляк» на большую воду вслед за парой пограничников, которые в свою очередь прикрывали от возможных атак японских миноносцев занимающиеся тралением артиллерийские картера. Все же снабжение продовольствием почти семидесятитысячной группировки войск требовало постоянных поставок, которые, в силу убожества местных дорог, виделось возможным осуществлять исключительно морем. Вот моряки и занимались ежедневным тралением, уничтожив за последние пару недель одиннадцать якорных мин.
