Книга Любовники. Плоть - Филип Хосе Фармер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Только одно заставило его на секунду остановиться. Неожиданно он увидел девушку в железной клетке, поставленной рядом со статуей Великой Матери. Это тоже была молодая женщина, но одетая не так, как другие. Она была в шапочке с длинным козырьком, похожей на бейсболку, рубашке навыпуск с какой-то неразличимой надписью, в штанах до колен, грубых чулках и туфлях на толстой подошве.
Над клеткой висел большой плакат с надписью по-дисийски:
МАЕССТ ГАКАЭТИ РЕА КЕСИЛАЕ.
Перевод:
МАСКОТКА, ЗАХВАЧЕННАЯ В НАБЕГЕ НА КЕЙСИЛЕНД.
Девушка бросила на него полный ужаса взгляд, закрыла глаза рукой и повернулась к нему спиной.
Он опомнился и устремился к великой жрице. Она встречала его, протянув вперед руки, будто благословляя. Но спина ее по-кошачьи выгнулась, и бедра маняще раскрылись навстречу мужчине. Долгое ожидание кончилось. Она не воспротивится.
Он издал рычание, идущее из самой глубины тела, схватился за ее платье и дернул.
За его спиной тысячи голосов слились в истошный вой, и он, облепленный благодарной плотью, исчез из виду отцов и матерей, стоявших у подножия лестницы.
Звездолет все кружил и кружил вокруг Земли.
На границе атмосферы и космоса он скользил и скользил от Северного полюса к Южному.
И наконец капитан Питер Стэгг отвернулся от экрана:
– Земля здорово поменялась за те восемьсот лет, что нас тут не было. Кто что думает насчет того, что мы здесь видим?
Доктор Калторп поскреб длинную белую бороду и повернул рычажок под обзорным экраном. Поля, реки и леса расступились, приближаясь, и открыли их взгляду город, протянувшийся по двум берегам реки – Потомака, по всей видимости. Город был приблизительно квадратной формы, и увеличитель показывал его не хуже, чем с расстояния пятисот футов.
– Что я по этому поводу думаю? – переспросил Калторп. – Ваши догадки ничем не хуже моих. Я, как старейший антрополог планеты, должен был бы провести анализ представленных данных – и даже объяснить, откуда взялось то, что мы видим. Но я не в состоянии этого сделать. Я даже не могу с уверенностью сказать, что это Вашингтон! Если это он, то его перестроили без всякого видимого плана. Я этого не знаю, и вы тоже не знаете. Так почему бы нам не сесть и не посмотреть?
– У нас нет особого выбора, – ответил Питер Стэгг. – Горючего почти не осталось.
Он с силой двинул кулаком по ладони:
– Ладно, мы сели, а дальше что? Я на всей Земле не заметил ни одного здания, что хоть немного было бы похоже на корпус реактора. И ничего похожего на знакомые нам машины. Где вся техника? Лошадиная тяга, вот и вся их техника – только лошадей у них как раз и нет. Лошади, видимо, вымерли, но они нашли замену. Что-то вроде безрогих оленей.
– Если быть точным, то у оленей не рога, а панты, – поправил его Калторп. – Я бы сказал, что современные американцы разводят оленей или лосей, или тех и других, не только вместо лошадей, но и в качестве крупного рогатого скота. Если вы заметили, то эти олени сильно различаются. Что покрупнее – тягловые, вьючные и мясные животные, а каких-то вывели явно вместо скаковых лошадей. Миллионы голов!
Он помедлил, потом продолжил:
– Вы знаете, я обеспокоен. Даже видимое отсутствие радиоактивного топлива не так меня тревожит, как…
– Как что?
– Как то, как нас там примут. Большая часть Земли стала бесплодной пустыней, и ее лицо изрезано эрозией – бритвой Господа Бога. Посмотрите на то место, где были добрые старые Соединенные Штаты Америки. На побережье Тихого океана – цепь вулканов, отрыгивающих огонь и пыль. Да и вообще все Тихоокеанское побережье – обе Америки, Азия, Австралия, острова – очаги вулканической деятельности. Выделяющаяся двуокись углерода и пыль радикально изменили земной климат. Тают шапки Арктики и Антарктики. Океан поднялся на шесть футов и продолжает подниматься дальше. В Пенсильвании растут пальмы. Когда-то окультуренные пустыни юго-запада Америки как будто солнцем сожжены. Средний Запад – пыльная котловина…
– Какое это имеет отношение к тому, как нас примут? – перебил Питер Стэгг.
– Самое прямое. Среднее Атлантическое побережье, кажется, на пути возрождения. И потому я рекомендовал бы приземлиться именно там. Однако технология и социальные институты, судя по всему, имеют все признаки сельскохозяйственного государства. Вы сами видели, как они там трудятся, подобно пчелам в улье. Сажают деревья, копают оросительные каналы, строят дамбы и дороги. Почти все работы, о смысле которых мы могли догадаться, направлены на рекультивацию почвы. А церемонии, которые мы отсюда видели, – несомненно, обряды плодородия. Отсутствие развитой техники может иметь двоякий смысл. Первый: вся известная нам наука забыта. Второй: есть предубеждение против науки и ее адептов – поскольку наука, справедливо или нет, обвиняется в холокосте, спалившем Землю.
– И что?
– Значит, эти люди могли забыть, что Земля посылала звездолет на исследование межзвездного пространства и поиск неосвоенных планет. Они могут принять нас за дьяволов или чудовищ – тем более что мы представляем науку, которую их, быть может, учили ненавидеть как эманацию зла. Как вы понимаете, я строю гипотезы не на чистом воображении. По изображениям и статуям на храмах и карнавальным маскам можно с уверенностью судить о ненависти к прошлому. Если мы к ним придем из прошлого, они могут нас отвергнуть. И притом… сурово!
Стэгг заходил взад и вперед по рубке:
– Прошло восемьсот лет, как оставили мы родную планету. А был ли в том смысл? Наше поколение, друзья и враги, жены и возлюбленные, дети, внуки и правнуки легли в землю и стали травой. А трава стала пылью. И пыль десяти миллиардов наших современников носит вокруг Земли ветер. И Бог один лишь знает, скольких еще миллиардов. У меня была девушка, с которой мы расстались, так и не вступив в брак, потому что я предпочел эту великую авантюру…
– Зато ты жив, – перебил Калторп. – И тебе восемьсот тридцать два года по земному счету.
– И всего тридцать два биологических года. Как объяснить этим простым людям, что мы спали, как замороженная рыба, пока корабль летел к звездам? Знают ли они хоть что-то об анабиозе? Вряд ли. Так как же им понять, что мы выходили из анабиоза только для исследования новых планет земного типа? Что мы их открыли десять – и одна вполне пригодна для колонизации?
– Пока ты тут разглагольствуешь, мы могли бы уже дважды облететь вокруг Земли, – сказал Калторп. – Вылез бы ты из своей мыльницы и посадил нас на Землю, и посмотрим, наконец, что нас там ждет. А ты, быть может, найдешь женщину, которая заменит тебе ту, давнюю любовь.
– Женщины! – возопил Стэгг, выходя из апатии.
– Что? – спросил Калторп, удивленный неожиданным напором в голосе капитана.
– Бабы! Мы восемь сотен лет не видели ни одной самой завалящей, захудалой и занюханной бабы! За это время я съел тысячу девяносто пять успокоительных пилюль – это призового быка может превратить в вола! Но их действие кончилось! И сколько бы пилюль я ни сожрал, подайте мне бабу! Я бы сейчас трахнул собственную слепую и беззубую прабабушку! Понимаю Уолта Уитмена, который хвастал, что, мол, извергает будущую республику. Да во мне сейчас десять республик!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Любовники. Плоть - Филип Хосе Фармер», после закрытия браузера.