эпизодов.
Охотники. С маминой стороны. Как я могла не знать этого?
Сколько охотников произошли из двойной линии?
— Это одна из причин, по которой мы с дедушкой так настаивали на том, чтобы твоя мать держалась подальше от твоего отца, и о, Али, я должна была знать, должна была понять, что между ними есть связь. В моем понимании, мама была пьяницей. А потом и твой отец начал пить, и, ну, остальное ты знаешь.
Да. Они с дедушкой ненавидели моего отца, никогда не принимали его у себя. Но я никогда не винила их и до сих пор не виню. Было немало дней, когда я тоже ненавидела своего отца.
— Как умер твой прадедушка? — спросила я.
— Он пропал. По крайней мере, именно так мне сказали, когда передавали дневник.
Хм. Пропал. Я вспомнила отрывок из страниц его дневника.
«Некоторые охотники могут видеть будущее. Другие же могут видеть Линию Крови и находить наши убежища. Некоторые могут убивать сразу несколько зомби, после укуса. Что-то в их душе заражает зомби и распространяется от одного к другому, как болезнь, причем охотник даже ничего не делает.
Но некоторые не обладают ни одной из этих способностей. А некоторые обладают сразу всеми. У меня есть все эти способности. Вот откуда я знаю о грядущей войне. Вот откуда знаю, что ни один охотник… или обычный человек… не выживет, если не сделать что-то большее. Но я знаю, что нужно сделать.
Я должен умереть».
Затем, несколькими главами позже, он написал:
«Готов ли ты отдать свою жизнь ради спасения других? Осознаешь ли ты, что смерть — это единственный способ по-настоящему жить?»
Отдал ли он свою жизнь, чтобы спасти других? Умер, чтобы по-настоящему жить?
Если да, то это замечательно. Отлично. Но что все это значило? Я не знала этого раньше и уж точно не понимала сейчас.
Я подправила свой новый план. «Молиться о лучшем. Надеяться, что ответы прольются дождем».
Снаружи раздался визг шин. Хлопнула дверь.
Я нахмурилась и подошла к окну, чтобы выглянуть наружу.
Из-за формы дома подъездную дорожку не было видно, и я не могла увидеть машину. Или, видимо, человека, который оставил ее, чтобы дойти до нашего крыльца и постучать в дверь.
— Али, — позвал голос. — Я только узнал.
Мое сердце едва не подскочило к горлу. Коул? Он не вычеркнул меня из своей жизни?
Я подбежала к входу и распахнула дверь. Он ворвался внутрь и остановился передо мной. Он оглядел меня, и я сделала то же самое с ним. Его глаза были налиты кровью… очевидно, он не спал. Его лицо избито и в синяках, швы виднелись отчетливо. Его одежда помята, и было очевидно, что он надел ее наспех.
— Я не сказал им ни слова, — сказал он.
— Знаю. У них были записи с камер.
Он поднял бровь.
— Так ты видела, что произошло?
Я кивнула, не в силах скрыть свой растущий стыд.
Он прикоснулся к моим щекам, как будто у него все еще было полное право прикасаться ко мне. Мой подбородок задрожал… «нет! больше никаких слез…» и я боролась с желанием прижаться к нему, положить голову на его плечо и черпать из его силы. Я отстранилась, разрывая контакт.
Выражение его лица стало жестким.
— Ладно, хорошо. — Бабушка откашлялась, прежде чем взять свою сумочку и ключи. — Я поеду в Target, чтобы купить вещи, которые нам понадобятся. Вам двоим, очевидно, нужно решить несколько проблем.
— Мне ничего не нужно, — заверила я ее.
Она поцеловала меня в щеку, похлопала Коула по руке и оставила нас одних.
— Я поговорю с Анкхом, — сказал Коул, закрывая и запирая дверь.
— Нет. Не надо. Я в ярости от того, что он сделал с бабушкой, но понимаю, почему он сделал это со мной. Я напала на тебя, Коул. Я хотела съесть твою душу.
— Меня это не волнует.
— А меня, да.
Он отмахнулся.
— Это была не ты.
— А что насчет другого? Я укусила чертова зомби. Неизвестно, какой еще ущерб это нанесло мне, и насколько я теперь испорчена. Не знаю, что делать, или как исправить себя. Ну, не совсем. В дневнике сказано, что мне нужен огонь, но я попробовала, и ничего не произошло, и теперь мой огонь красный. И я же говорила, что испорчена?
— Подожди. Ты пыталась исправить себя с помощью огня?
«Ой-ёй».
— Ты действительно пыталась убить зомби… себя. А что насчет нас? Мы должны были просто найти твой прах, не зная о том, что произошло, и жить дальше?
— Ты уже жил дальше, — возразила я. — И ты бы узнал, что произошло. — Вроде того. — Я оставила записку.
Его взгляд сузился, когда он пошел ко мне. Я отступила назад. Он был намного выше меня, намного шире, что делало меня карликом во всех возможных отношениях.
— Я так зол на тебя сейчас, что даже не знаю, что сказать. — Коул подхватил меня за талию, напугав настолько, что я проглотила свой протест, и усадил на столешницу. Затем раздвинул мои ноги и придвинулся ближе ко мне, глядя в мои глаза с непревзойденной решимостью.
Его тепло окутало меня, неотразимо восхитительное. Впервые с тех пор, как мистер Холланд и мистер Анкх ворвались в мою комнату, я почувствовала тепло.
«Сконцентрируйся».
— Я думала, что поступаю правильно.
— Ты думала неправильно. И ты не испорчена.
— Испорчена. — Я положила руки ему на плечи. Желая оттолкнуть его или притянуть ближе, неизвестно точно. Я не забыла, что он сделал с Вероникой, и не была уверена, что смогу когда-нибудь забыть. — Послушай. Я пытаюсь держаться от тебя подальше. Это то, чего хотел ты, и это то, чего хотела бы я. Ты все усложняешь.
Его глаза зло блеснули.
— Знаю. Но я не уйду, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке, и ты не поймешь, что не испорчена.
Вот он. Тот парень, с которым я встречалась. Заботливый. Добрый. Готовый бороться за то, чтобы остаться.
А я хотела, чтобы он вернулся.
Но не могла его вернуть. Не навсегда.
— Извини, но я не понимаю и не хочу понимать ничего подобного. Мой отец был охотником, и, видимо, моя мама тоже, хотя она этого не знала, а мы все слышали поговорку о том, что чем выше поднимаешься, тем больнее падать. Со всеми моими способностями…
— Эй, я с тобой. Моя мама тоже была охотницей.
Удивленная, я сказала:
— Оба твоих родителя были охотниками? Вау. Ладно.
