да наложить повязку. Находясь всё время рядом, Алексей не сводил глаз с лица любимой. Он весь изрыдался в себе, зовя её открыть очи, порадовать теплотою живого взгляда, но Софья так и не приходила в себя…
— Повезло же барышне, — вздохнул доктор.
— Она будет жить? — вопросил Алексей, словно в полусне кошмара, и доктор поспешил успокоить:
— Ангел хранитель у неё самый лучший. Пуля слегка задела, изрядно испугав и её, и вас всех.
— Но столько крови, — взглянул удивлённый Алексей.
— Бок разодран хорошо, но зарастёт быстро. Всё обошлось, — улыбнулся доктор и со вздохом облегчения откланялся.
— Любимая, — снова потекли по щекам Алексея слёзы.
Теперь то были слёзы счастья. Радость о невероятном исходе несчастья переполняла. Он снова ждал увидеть глаза любимой. Время, казалось, неслышно шло вперёд, но было за них, как и прежде.
— Внезапная удача, — улыбнулся Алексей, видя, как Софья стала потихоньку приходить в себя.
Она открывала глаза, встречаясь с нежностью взгляда любимого, а с ласковой улыбкой молвила:
— Алёшенька…
— Жизнь моя, — осторожно одарил он её губы поцелуем, покрыв таким же поцелуем и глаза, и щёки.
— Ты — моя внезапная удача, — прошептала Софья, заставив Алексея улыбаться сквозь слёзы:
— Не сможет покинуть нас удача, правда?
— Правда, — верила в то же и любимая, потянувшись через боль к его губам, дарующим поцелуями счастье жить…
65 Часть
Только к вечеру Антон вернулся в дом. Просидев весь день в раздумьях в саду, он слышал всё, что ему сообщал время от времени возвращающийся Николай… Софья жива… Софья не сильно ранена… Всё пока хорошо… Только мысли о том, что это лишь начало разборок с врагами, — не оставляли…
Медленно вернувшись в дом и поев то, что ему сразу накрыли на кухне, поскольку никто не желал тем днём нормально обедать из-за произошедшего, Антон прошёлся по холлу, выпил в кабинете рюмку водки, зашёл в гостиную, после чего осторожно открыл дверь в библиотеку.
Как чувствовал, он увидел сидевшую там у камину Александру. Она застывшим взглядом смотрела на огонь, а по щекам текли неугомонные слёзы. Сев в кресло напротив, Антон ещё долго смотрел на неё.
Не выдерживая взгляда, которым он будто копался в ней, Александра взглянула сквозь слёзы:
— Вы не утруждайтесь даже подумать, что Михаил способен пристрелить родную сестру.
— Голубушка, — с наигранной нежностью прозвучал голос наклонившегося поближе к её глазам Антона. — А Вы убедите меня в обратном?
Снова замолчав на некоторое время, Александра отвела взгляд на огонь. Она не сдерживала слёз, но держалась стойко, не позволяя себе открыться полностью. Антон расслабленно откинулся на спинку кресла и ждал. Он так же пронзительно взирал. Так же пытался всем видом докопаться до всех потайных уголков души собеседницы.
Чувствуя и всё больше теряя силы противостоять такому напору, Александра не взглянула больше на него, но сказала:
— Мишенька во всём поддерживал Мамонова, не позволит отказаться от венчания с его братом. Он часто пропадал в его имении, как близкий друг… У графа Аминова нет шансов переубедить ни его, ни наших родителей… Это всё…
— Правда?! И Вам не кажется, что своей запиской Вы приманили сюда всех дружков Мамонова, может быть в том числе и братца? — усмехнулся Антон, убеждённый в своих догадках.
— Бог наградил Вас прозорливостью, — смотрела на огонь сквозь не останавливающиеся слёзы Александра. — Но Вы не можете быть бесконечно правы… Я всё же верю, что мой брат… на такое не способен…
Она замолчала, но видно было, что та вера, о которой говорит, медленно исчезает, уступая место иным догадкам. Антон видел всё это, но оставался сидеть напротив, теперь тоже уставившись на горячее пламя огня.
Заметив в щель чуть приоткрытой в библиотеку двери, что они молча сидят напротив друг друга, Николай потушил последние свечи в холле и медленно пошёл на второй этаж. Остановившись у комнаты любимой, откуда виделся слабый свет, он постучал.
Ждать, что может Алёна откроет, он не стал. Пройдя в комнату, он запер дверь и облокотился на неё. Он с грустью смотрел на плачущую у окна милую. Душа просила об ином, не о страданиях. Видеть любимую такой Николай не хотел никогда.
Он взял Алёну за руки и, сев на краю постели, посадил к себе на колени:
— Всё обошлось, — высушивал он её слёзы поцелуями.
— Но не у нас, — сквозь печаль улыбки молвила она.
— И у нас… Всё будет так, как я сказал, — прошептал Николай, да не стал позволять любимой сказать ещё хоть слово. — Я же просил тебя не плакать… Не уйти…
Он целовал её, обнимал, гладил и ласкал так, что она вынуждена была поддаться. Она сдавалась, подчиняясь проснувшемуся влечению, быстро перерастающему в страсть горячей любви. Извиваясь в жарких объятиях любимого, Алёна забывалась.
Теперь оба верили, уже ничто не сможет лишить их этой ночи. С восторгом отдаваясь восторженному празднику тел, оба шептали клятвы принадлежать друг другу и только друг другу всегда…
— Теперь я твой, а ты — моя, — прошептал Николай, почувствовав, что любимая просыпается в его объятиях, когда ранние лучи солнца стали потихоньку прокрадываться через окна в комнату.
Алёна лежала спиной к милому, крепко объятая его сильными руками, а воспоминания минувшей ночи возвращали в трепет того нового ощущения, которое познала. Только страх потерять всё это почему-то тоже стал возвращаться. Она слегла повернула голову в сторону любимого и встретилась с его ласковой улыбкой:
— Теперь ты никогда не сможешь отказать мне стать моей женой. Ведь так?
Он поцеловал её в плечо, и Алёна, закрыв от наслаждения глаза, прошептала:
— Это нечестно…
— Я должен был поступить так, — улыбался Николай, немного смутившись, встретившись вновь с вопрошающим взглядом любимой. — Ты сама виновата. Видать, верный выбор сделал. Теперь ты просто обязана пойти под венец именно со мной. Увы… Быть тебе княгиней.
— Но как же так можно? — не понимала Алёна.
Николай сел с ней на кровати удобнее, взял за руки и с облегчённым вздохом рассказал:
— Поверь, нынешним дамам приходится терпеть в своём кругу не только купеческих дочерей, обручившихся с лучшими фамилиями, но и безродных иностранок, которых наши кавалеры привозят из-за границ. Понимаешь, женившись на любимой, кем бы она ни была, мужчина поднимает её до своего уровня в любом случае. Вот ежели дама из высшего света вдруг решит связать жизнь с безродным, то да… Она как бы уронит себя в грязь. Даже родные отвернутся от неё, не то что свет. У нас же всё складывается просто чудесно. Нам ли горевать?
— Это нечестно, — улыбнулась
