хочешь представить мне своего молодого человека? — спросил с хитрой улыбкой, а я хмыкнула:
— Так Игорь представил, — и прошла в дом, окутанная уже привычным криком малышки.
— Как-то так, — вздохнул Саша и заторопился следом.
Карина надрывалась в кроватке, в детской был хаос, я стиснула зубы и вытащила ее, тесно прижав к себе и похлопывая по спинке, пока она не успокоилась.
— Собирай все, — сказала Саше и он тут же приступил к делу.
Отец принес сумки и пакеты, помогая, сборы больше напоминали эвакуацию, а когда мы подошли к входной двери, по лестнице со второго этажа практически кубарём спустилась Вика, закричав:
— Нет! Нет! Прошу, Линда, оставь!
Подбежала и вытянула руки, глядя на меня со слезами на глазах.
— Зачем она тебе? — спросила удивленно.
— Она моя, моя! — воскликнула, пытаясь забрать Карину, но я сделала шаг назад.
— Виктория, не устраивай сцен, — сказал отец сурово, — все решили.
— Это ты решил! — закричала сестра, роняя горючие слёзы. — Ты!
Карина вновь начала рыдать, а я шикнула:
— Приди в себя. Ты пугаешь ее.
— Я все, я все, — затараторила, торопливо вытирая слёзы и протягивая руки, — отдай, Линда, умоляю, отдай.
Я поцеловала девочку и переложила в ее трясущиеся руки, а она тут же прижала к себе и начала баюкать ее, прижавшись к головке щекой, прикрыв красные от слез глаза, успокаивая и ее и себя. За трогательной сценой воссоединения наблюдал Зыков, спустившийся вслед за Викторией, подошёл к ней сзади и обнял, тяжело выдохнув и одними губами сказав мне «спасибо». Во взгляде туман, за которым отчётливо видно страх. Бойся, урод, ты жив только потому, что отец моей племянницы.
— Чаю? — спросил довольный до неприличия отец.
— Ибица-херибица, — проворчала недовольно, скинула туфли и пошла на кухню ставить чайник.
— Дочка, не злись, — сказал отец мягко, проходя следом, пропуская Сашу и закрывая дверь, — это первый раз, когда она взяла дочь на руки.
— Это называется послеродовая депрессия, — сказала нервно, разворачиваясь и сверкая глазами, — ей помощь нужна была, забота и, мать ее, тепло! А не то, что вы с Игорем придумали! Такой же манипулятор, как и он! — грохнула на плиту чайник, а он поморщился и вздохнул:
— Ты же знаешь, что это не так.
— Знаю, — буркнула недовольно и выдохнула, сказав спокойнее: — Но одно другое не исключает.
— Согласен, — сказал мягко и подошёл, включив огонь под чайником, — Виктория действительно была расстроена и, едва смогла ходить после родов, поехала отдыхать. Вошла во вкус, не появлялась три месяца, пока Ростислав не нашел ее и не настоял на разводе. Тогда она вернулась, к дочери не подходила, практически не выходила из комнаты и не реагировала на все мои потуги. Пока ее не было, у меня появился неожиданный гость, Константин, хотел увидеть дочь, но так же, как и я, совершенно не знал, как с ней управиться. Ей нужна мать, ты сама знаешь, лучше других. А месяца полтора назад он приехал вновь. С Викторией при закрытых дверях поговорили, я не знал о чем. После уже, когда ты приезжала в расстроенных чувствах, вывел Константина на разговор. Два балбеса… — отец вздохнул и покачал головой, — решили, что если у тебя не будет работы, ты станешь чаще приезжать, привяжешься ещё сильнее к Карине и заберёшь ее. Вот, дождались. Хотя, похоже, Константин не так беспросветно глуп, как показалось изначально. И Викторию неплохо знает. Так что Игорь тут абсолютно не при чем, как и я, по сути.
— Да неужели? — спросила ехидно, а он ухмыльнулся и покосился на Ларионова, ответив:
— Должен же я был убедиться, что внуки у меня ещё будут.
Ларионов скупо улыбнулся, а я выключила чайник, сказав тихо:
— Поедем мы.
Отец кивнул, обнял меня на прощание, а я поехала к дому, косясь на Сашу. Всю дорогу мы молчали, но возле дома я не выдержала и спросила:
— В чем дело?
— Все в порядке, — ответил с готовностью, — завтра в семь?
— Да, но… — пробормотала невнятно, но он не дал договорить, заткнув мне рот поцелуем. Быстрым, лёгким, тут же вышел и заторопился к своей машине.
Я не находила себе места весь оставшийся день. К вечеру поехала к нему в офис, Кирилл от входа сообщил, что его нет, я навестила своих, немного отвлеклась, глядя на улыбающегося Мишу, но, едва вышла на улицу, вновь накатила нервозность. И я поехала в сервис к Кошелеву под предлогом забрать свою машину, но и там его не было.
— Дим, какой адрес с прописки в его паспорте? — спросила со вздохом, валившись в его кабинет.
— В чьём? — закосил под дурака, ухмыляясь, но под моим взглядом скривился и проворчал: — Нехер на меня так смотреть. Сейчас пришлю.
И я получила сообщением фотографию разворота со штампом. Квартира в центре, между его офисом и салоном, пешком в обе стороны минут по пятнадцать. Все по-честному. Улыбнулась и рванула туда на своей вишневой красавице, почувствовав себя в своей тарелке.
Дом новый, восемь этажей, территория за шлагбаумом, машину я оставила за ним и прошла на своих двоих, разглядывая двор. Огромная детская площадка, ухоженный газон, лавки, камеры и ни одной машины, а подъездная ведёт на подземную парковку. Неплохо, Ларионов, очень неплохо. Только впустит ли он меня? Прощание было не слишком многообещающим.
Встала у домофона и посмотрела на табличку над входной дверью, задумавшись. Второй подъезд, но квартир всего восемь. Либо одна на этаж, либо двухуровневая. Черт, хороший дом, мне нравится. Давно хотела переехать из квартиры, которую до меня мать снимала… ой, что-то понесло. Звонить или не звонить? Уже за полночь, может, спит? Или просто не ждёт, договорились хоть и на сегодня, но на вечер.
Дверь начала открываться, я сделала шаг в сторону, чтобы не получить по носу, но с той стороны как-то подозрительно осторожничали и вскоре я поняла почему.
— Иду я такой покурить, — хмыкнул Боря, просунув голову в проем, — смотрю на монитор, а тут ты мнёшься. Заходить-то планируешь или сделать вид, что я тебя не видел?
— Саша дома? — спросила, слегка смутившись.
— Дома, — заулыбался в ответ, — но погулять не выйдет. Пойдём, — схватил меня за руку и потянул за собой.
Просторный холл, консьерж, новенький чистый лифт, такой быстрый, что я не успела сообразить, а Боря уже открывает входную дверь, делая знак молчать.
«Двухуровневые» — отметила мысленно и услышала голос Сергея:
— Да выпей ты уже, запарила твоя кислая рожа!
— Не хочу, — суровый голос Саши.
— Зато отпустит, — продолжил настаивать Сергей, — мы тебя так накачаем, забудешь как зовут.
— И завтра с чугунной
