Сто пятьдесят ударов в минуту… Не меньше… Скорую не придется вызывать? Я же быстро не смогу. Нога. Сам понимаешь…
Очень ожидаемо и совсем неожиданно получаю легкий, но звонкий удар по ягодице.
Возмущаюсь громким:
— Ай!
— Прежде, чем я уеду от тебя сдыхать в какой-нибудь больничке от сердечного приступа, тебе придется еще дохрена поработать, малыш. Понимаешь, о чем я?
Я-то понимаю, но продолжаю упрямиться. Мотаю головой.
Игорь ловит и прижимается губами к губам. Лижет мои. Спрашивает:
— Сладкая такая почему?
— Пломбир ела, — произношу правду шепотом. Он снова ведет по губам.
— Один большой пломбир.
Больше не разговариваем. Бывший муж целует — напористо. Не давая усомниться, чем дело закончится. К подвигам на столешнице я пока что скорее всего не готова, поэтому мы повторяем привычный уже трюк с передвижением по квартире. Игорь несет меня в спальню. Укладывает, раздевает, любуется…
И я тоже любуюсь.
Ложится сверху — глажу. Его тело изменилось. Я вожу подушечками по татуировкам, которые так манили при первой нашей встрече. Они завораживают. Пугают. Но сильнее пугают шрамы.
— Тебе было очень плохо? — спрашиваю, осмелившись посмотреть в глаза. Его взгляд лижет мою кожу языками пламени.
— Уже без разницы. Теперь будет хорошо.
Игорь склоняется, я чувствую себя наполненной. Прогибаюсь и закрываю глаза.
Если быть честной с собой же, мечтала об этом давно. Особенно сильно — с ночевки в палатках.
И каждую ночь вот теперь, когда моя лучшая в мире печка ночует рядом.
Его движения — осторожные и сладкие. Поцелуи предугадывают мои желания. Я плавлюсь лавой и сдаюсь в сладостный плен.
Из глаз — искры. В уголочках — слезы. Я умудрилась забыть, как же прекрасно, когда мы с ним вдвоем.
— Как нога? — Поцелуи покрывают мою шею и ключицы. Возвращаются к губам. Я шепчу в них не ответ на вопрос, а жалобное:
— Только не останавливайся.
Кожу щекочет улыбка. Тело покалывает несуществующими иголочками. Желание копится огненным шаром. Щекочет языками под кожей, а потом взрывается яростным фейерверком.
Игорь переживает то же самое. Я вслух не говорю, но хочу оттянуть момент протрезвления. В частности, подольше остаться с ним в обнимку. И он, видимо, тоже.
Не отпускает. Обнимает. Гладит плечи, спину, волосы. Целует.
Ловит мой взгляд. Становится серьезным, даже хмурым, и произносит:
— Когда мы скажем Тимуру, что я — его отец, Агата?
Глава 41
— Мам, а мы к Артуру полетим? — спрашивает сын, с восхищением глядя на самолет.
Серебрянский, который идет рядом с нами, спотыкается, зло косится в мою сторону.
Ревнует.
Ну, и пусть. Ему полезно. Сам ведь сделал все, чтобы чужой мужчина в жизни Тима стал одним из самых важных людей.
— Нет, солнышко, я ведь уже говорила, что мы летим в океанариум. Смотреть на акул и больших рыб, — беру его за руку и веду к «рукаву».
Посадка закончится через пять минут, а мы все это время искали любимого жирафа сына, которого он забыл где-то на сиденье в зале ожидания.
— Жаль, — вздыхает так, словно ему придется работать, а не веселиться за счет родителей. Прижимает к себе крепче игрушку и почти бежит рядом со мной, крепко держа меня за руку. — А какой из этих самолетов к Артуру летит?
— Окапи, кстати, уже добрался домой. Теперь он с мамой и папой, — резко вклинивается в разговор Игорь, меняя тему.
Он для сына хочет быть единственным и самым любимым отцом. Одно упоминание Артура злит его до чертиков.
— Правда? — Тимур, как и ожидалось, быстро забывает об Артуре.
— Да, вчера вечером мне сообщили об этом.
Я поворачиваю голову к Игорю, встречаюсь с ним взглядом и хмыкаю. Даю понять, что я его раскусила.
— Ох, класс! — радуется Тим.
Мы проходим в бизнес-класс, устраиваемся в креслах. Летим всей командой, но находимся в разных концах самолета. Уверена, после того как Серебрянский привез нас в аэропорт, а Тимка вел себя с ним как с лучшим другом, по офису пройдут сплетни, что я соблазнила богатого заказчика. Хотя на самом деле все было наоборот.
Заказчик соблазнил меня.
Вспоминаю прошлую ночь и мурашки по коже. Скашиваю взгляд на Игоря, который вместе с сыном ищет на планшете мультики.
Эти две недели были сказочными. И мне безумно страшно закрыть глаза, а утром обнаружить, что все было сном.
Ощущение, словно в прошлое вернулась. Еще до того, как мы с Игорем женаты были. Он так внимателен все это время со мной, цветы мне каждый день дарит, сделав из моей квартиры оранжерею, приглашает нас с Тимкой по вечерам после работы на прогулку. Один раз мы даже провели выходные на яхте его друга.
И ночи…
Желание в нас зажглось вдвойне. Или же мы пытаемся наверстать упущенные годы?
Мужчина рядом со мной одновременно тот же Игорь, каким был раньше, и совершенно незнакомый мне человек.
Мы изучаем друг друга заново.
Делимся воспоминаниями из времени, что провели порознь.
Игорь говорит не много, он провел пять лет в четырех стенах, ложно обвиненный, без возможности доказать свою невиновность, и у меня сердце сжимается от того, что ему пришлось пережить.
Я прикрываю веки, когда самолет оказывается в небе. Думаю о том, что через два дня у сестры день рождения, я обещала приехать, но из-за Игоря резко изменились планы.
Он настоял, что нам нужно улететь именно в этих числах. Сказал, что потом у него будет много работы, но я почему-то уверенна, что соврал. И теперь мне интересно почему.
А вдруг…
Вдруг он решил сделать мне предложение? Выбрал для этого специально место, все организовал, а я сообщила, что у меня планы?
Ох, сердечко в груди затрепетало. Фантазия забурлила. Девичьи мечты яркими красками предстали перед глазами.
Игорь, словно почувствовав, что я думаю о нем, переплел наши пальцы и поцеловал меня в висок.
— Все хорошо? — шепчет на ухо, поглаживая большим пальцем мою ладонь.
— Да, разбудишь меня, когда объявят посадку? — открываю глаза, встречаюсь с его безумно красивыми глазами и зачарованно смотрю на него, не в силах оторвать взгляд.
— Да, спи, я за Тимуром присмотрю.
Игорь снова тянется ко мне, но в этот раз целует мои губы.
Короткий легкий поцелуй, а все дрожит внутри.
— Мам, вы с Игорем теперь муж и жена? — любопытные глаза сына теперь обращены не к экрану планшета, смотрит на нас, ждет ответа.
— Нет, конечно, — смеюсь нервно. Не хватало, чтобы Тимур объявил при всех, что Серебрянский теперь мой муж. Тим может.
— Нет, но скоро мы это исправим, —
