* * *
Дома Мёрдок ждала настоящая семейная идиллия. В гостиной весело потрескивал дровами камин. Сидевший рядом с ним отец читал газету. Сесиль в углу штопала его рубашки.
– А где Стэн? – поинтересовалась Мёрдок.
Джеральд опустил край газеты и посмотрел на дочь.
– Он ушёл с парнями прочёсывать окрестности в поисках банды.
«Тем лучше», – подумала Эм, поднимаясь в свою комнату. Ещё одного разговора по душам она сегодня бы точно не выдержала. И всё-таки она чувствовала некое облегчение от того, что Стэн не уехал из города после размолвки.
* * *
Аккуратный стук в дверь разбудил Мёрдок. Восемь часов. Эм потянулась и зевнула. Вставать с постели совсем не хотелось, но она не могла себе позволить такой роскоши именно и особенно потому, что сегодня был день похорон Уильяма Прескотта.
– Надо же, это дурацкое платье тебе всё же пригодилось, – сказал отец, когда Мэдлин спустилась вниз.
Завтрак на его тарелке был почти не тронут. Стэн молча доедал свою порцию.
– А ведь ты мог просто прислать открытку и пригласить в гости, а не выдумывать всю эту дурацкую историю.
– Это была идея Уилла, – он отпил из своей чашки и поморщился. – Чёртов кофе совсем остыл.
– Я думал, что вы с ним не были дружны… – произнёс Стэн, – настолько, чтобы прислушиваться к его идеям.
– Когда-то мы с Прескоттом были лучшими друзьями. Из тех, что знают друг друга с пелёнок и вместе набивают шишки. Уж мы-то были уверены, что нашу дружбу ничто не сможет сломать, но она рассыпалась в одночасье, когда девушка, в которую мы оба были влюблены, выбрала меня, а не его. Не иначе как назло нам он женился тогда на бедняжке Кэти. Он не любил её, а кто-то говорил, что даже поколачивал. Она умерла в родах, дав жизнь Филиппу. Он быстро женился второй раз, потому что малышу нужна была мать, а не нянька. Его вторая жена умерла семь лет назад. А после того как не стало Шарлотты, нам больше нечего было делить, но и склеивать порванные связи мы не спешили. Потом, когда год назад он рассказал мне о Мэдлин, где она, и чем занимается, и с кем встречается, я… – он вздохнул, заглянув в чашку, – я сдался. Я понял, что все мои надежды и усилия бессмысленны. Для чего мне дальше бороться с несправедливостью, если моя дочь… – махнув рукой, Джеральд прикрыл ладонью глаза. – Целыми днями я пропадал с пьянчугами у Беннетов. О’Грэйди пытался бороться за мою душу, но всё без толку. Уилл пришёл сюда на позапрошлой неделе. Я думал, что он станет ехидничать и злорадствовать, как это часто случалось между нами, но он не стал. Напротив, мы поговорили. Я рассказал ему правду о том, как сказал Мэдди, что она больше не дочь мне, и что вряд ли она захочет когда-нибудь меня снова увидеть. Тогда он и предложил эту… идею.
– Да, любопытная история, – ответил Стэн, отодвигая пустую тарелку. – Но… зачем ворошить прошлое, если вы уже даже перестали считать её своей дочерью?
– Это были слова, брошенные сгоряча. Они стоили нам многих лет жизни, но пока мы живы, у нас всё же ещё есть шанс исправить ошибки прошлого.
– Верно, – Стэн кивнул и бросил взгляд на Эм, но она не смотрела на него.
Размяв пальцы, она забрала у отца тарелку и переложила остывший омлет к своему. Впервые за последние несколько дней она почувствовала, что к ней возвращается аппетит. Это был хороший признак. Стоило хорошенько подкрепиться, ведь голодные обмороки не входили сегодня в её планы.
– Приберегите свои слёзки, – хмыкнула она. – Сесиль, принеси мне ещё кофе!
Глава 17
Солнце, выглянувшее наконец из-за туч, согревало лучами утонувший в мутной грязи город. Испарения от земли делали воздух влажным до такой степени, что было трудно дышать.
Мёрдок шла по выложенному плиткой тротуару, который кое-где поднимался над корнями деревьев. Ветви, покрытые испанским мхом, низко нависали над дорогой, почти касаясь шляп. Отец и Стэн Ли двигались следом.
У церкви Эм обернулась и обратилась к ним:
– Мне нужно отлучиться ненадолго, я вернусь к началу церемонии, – и прежде чем кто-либо успел возразить или задать вопрос, быстро зашагала вперёд.
Вскоре Флеминг всё-таки догнал её.
– Ты хочешь навестить Мейсона? – спросил он и, не дождавшись ответа, сказал, – позволь мне пойти с тобой? Я могу не заходить внутрь, если ты пожелаешь говорить с ним тета-тет, я…
– Мне всё равно, – ответила Мэд и прибавила шаг.
Дверь в полицейский участок была слегка приоткрыта, и это почему-то насторожило Мёрдок. Она остановилась у двери, прислушиваясь к доносившемуся из-за неё приглушённому женскому голосу.
– О чём ты думал? – говорил он. – Тебе мало было той чернокожей сучки? Я предупреждала… но ты сам хотел в Гринбелл, – пауза, вздох. – Это не Мобил, где полно портовых шлюх и прочих искательниц приключений, до которых никому нет дела. Я говорила, что здесь у тебя будут проблемы, а твои проблемы – это мои проблемы. Чёрт тебя подери, Рэндалл… – последние слова превратились в шипящий шепот.
– Тебя посадят, – хрипло отозвался Мейсон.
– Меня? – усмехнулась она. – Обманутую жену, чей муж оказался садистом и извращенцем? Никто меня не посадит. Ты посмотри, как все говорят о ней, – снова перешла на шепот Элизабет. – Бедняжка. Жертва. Жертва? Да она набросилась бы на тебя прямо за обеденным столом, если бы не я да этот её жених, – выплюнула она последнее слово. – Довольно приятный, кстати, но, жаль, мне не нравятся мужчины. Жертва, – повторила она, – единственная жертва здесь я, и я получу всё!
– Лиз, не делай этого.
– Поздно, милый, мне надоели твои игры. Я согласилась на это не ради денег, ты знаешь, и была бесконечно терпелива, но не теперь, – ещё одна пауза, которая продлилась слишком долго. – Прощай, дорогой…
Едва услышав щелчок, который невозможно спутать ни с чем другим, Мёрдок толкнула дверь, одновременно выхватывая из кармана револьвер. Картина, представшая перед глазами, была достойна кинолент братьев Уорнеров.
Весь полицейский участок состоял из одной вытянутой комнаты, в конце которой располагались в ряд три камеры для заключенных. В одной из них и находился Рэндалл. Он стоял на коленях, вцепившись побелевшими пальцами в прутья решетки. Засаленные волосы падали на покрасневшие от слёз глаза, и даже сопля, стекавшая по его небритому подбородку, была не способна сделать его вид ещё более жалким. Мятая белая шёлковая рубашка, которую он носил с той ночи, стала грязно-серой. Элизабет в дорожном коричневом платье в крупную клетку и чуть сдвинутой на лицо шляпке, из-под которой выглядывали аккуратно уложенные локоны, казалась болезненно-хрупкой, но это впечатление было обманчивым. Маленькая «Беретта», зажатая в её руке, уверенно смотрела прямо на Рэндалла. Именно смотрела. Привлечённая шумом, Элизабет резко развернулась. Мёрдок удалось сделать ответный выстрел, прежде чем пуля из «Беретты» врезалась в косяк двери.
