значит, отвечала за тебя перед Небесами и Великой Матерью! Но теперь… Ты спас меня. Больше нет долгов, ты мне вернул жизнь, что я даровала тебе. Больше нет ничего. Ты свободен, Ворон! И я свободна.
– Нет ничего? – усмехнулся он. Стало горько до слёз. – Есть благодарность, есть любовь, есть почтение! А на долги и ваши традиции мне…
Он отвернулся на миг, потом вцепился в её руку, спешно потянул за собой
– Идём! Милорду Финризу твоя помощь нужна.
– Что?
– Ранили его…
Миланейя ахнула, и дальше они побежали со всех ног.
***
До хижины Миланейи оставалась не больше полрильина. Здесь уже утихла бойня. Но мёртвые тела попадались то тут, то там. Под деревом Эл заметил Лиру. Она стояла на коленях и отчаянно рыдала, прижимая к груди голову своего Борга. Сейчас она показалась такой маленькой и хрупкой, рядом с этим богатырским телом. Ворон рванул в сторону Миланейю. Та, не успев понять, пошла следом, не сопротивляясь, хоть её мысли сейчас были устремлены к отцу и брату.
– Ты чего орёшь? Он же живой! – возмутился Эливерт, оглядев окровавленного Борга.
– Он сейчас умрёт… – заревела Лиру.
– Вот дура! Миланейя, давай, помогай ему! Надо спасать!
– Эливерт, там отец мой ждёт!
– Помоги Боргу!
– Я должна помочь тому, кто первым пришёл за помощью, моему отцу. Не потому, что он мне родной…
– Сначала помоги им! – процедил упрямо Эливерт. – Не потому, что я с ней спал… Если бы не эти двое, твоему отцу уже не нужна была бы помощь. И тебе тоже… Борг всех спас! А ты спаси его. Делай, что сказано!
Миланейя со вздохом склонилась, потеснив заплаканную Лиру, положила изящные ладони на высокий лоб верзилы. Несколько мгновений, и тот задышал полной грудью, застонал тихо.
– Он не умрёт, – Миланейя посмотрела в тёмные глаза Лиру. Подняла взгляд на Эла. – Я вылечу. Надо его в мой дом отнести. Ты один не дотащишь.
– Я помогу, – с готовностью подскочила девчонка, всхлипнув тревожно.
Ворон покачал головой. Тащить такого богатыря – да они сейчас надорвутся. Но выбора не было. Взялись. Он взвалил на себя огромного разбойника, Лиру поддерживала, как могла. Да и то казалось, вот-вот сломается под такой ношей.
Ближе к своей хижине Миланейя, не заметив никакой опасности, пошла быстрее, оглянувшись, бросила:
– Я Наира сейчас отправлю, помочь…
– Давай! – прокряхтел Ворон, покосился на покрасневшую, запыхавшуюся Лиру. – Держись! Сейчас уже…
– Эливерт, она, правда, поможет? Ты её попроси… или прикажи! Только пусть она Борга сначала лечит! Умоляю! Я всё, что скажешь, для тебя сделаю, только пусть она… Ты же можешь её заставить…
– Вот ведь дура! – покачал головой Эливерт. – Скажи, ну, на кой я тебе был нужен? Ты же его любишь, а он тебя. Зачем ты со мной спуталась?
– Потому что дура! – зло фыркнула она.
***
Наир прибежал быстро. Помог дотащить Борга. Миланейя тем временем отцу какое-то снадобье налила, чтобы боль уменьшить и кровь немного остановить. И взялась лечить Борга. Первым.
Эл оставил под охраной Наира и раненых, и Лиру, и лэгиарни, а сам снова в самое пекло поспешил. Ведь бойня на окраине Лэрианора ещё продолжалась. Но продолжалась совсем недолго.
Лесное воинство выбило проклятых врагов из своей земли. И потрёпанные остатки северного отряда убрались назад к стенам Эсендара. А вскоре и вовсе покинули границы Южных земель.
Как стало известно через несколько дней: Великая Битва при Эсендаре закончилась невероятной победой кирлийцев. Северяне вынуждены были отступить и надолго забыть о желанных южных владениях. Мирный договор, правда, так и не был заключён. Но пока Север зализывал раны, можно было не опасаться новых набегов и пожить хоть немного спокойно.
Среди прочих сплетен, долетавших до Вольного леса, больше других удивило Ворона упоминание имени его давешнего приятеля Кайла. Оказывается, полукровку угораздило совершить подвиг на поле боя: на пару с Первым Рыцарем Далардом спасти самого короля Кенвила.
Как оно так вышло, что король оказался в окружении и едва не погиб, только гадать оставалось, но, к счастью, поблизости оказался этот смелый парнишка. Он возглавил небольшую горстку храбрецов, среди которых были и знатные рыцари, и простые ратники, и сумел отбить окружённого короля Кирлии и вывести обратно в стан южан.
Не всем, правда, повезло так, как полукровке, милорду Даларду и Его Величеству. Почти все эти отчаянные герои расплатились за жизнь Кенвила ар Лоннвина своими собственными…
Так потерял трёх своих сыновей милорд Данкалнау. Выжил лишь его младший, Иридион. И того сама Инсфирь чудом выходила. Старейшина Королевского Совета сразу постарел лет на десять. И без того суровый, он разучился улыбаться вовсе. Но старик продолжал служить верой и правдой своему королю и своей земле. Он не затаил обиды на Его Величество и искренне порадовался возвышению Кайла.
Да, награда нашла героя – король даровал безродному бастарду титул милорда, дом в столице, приличное жалование и назвал своим «рыцарем для особых поручений». Об этом стремительном взлёте болтали по всей Кирлии. А Эливерт лишь усмехнулся – чего только не бывает в этой жизни!
Война не закончилась, но как будто затаилась где-то далеко, где её уже можно было не опасаться. Осталось похоронить павших, излечить раненых, и снова жить, радуясь небу над головой.
В садах
Ты платишь за песню полной луною,
Как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою,
Ты краше весны и пьянее лета.
Наталья О`Шей
Минуло ещё четыре года с той самой Великой Битвы при Эсендаре, а война так и не думала заканчиваться…
Нет, таких колоссальных сражений больше не случалось. Да и войско врага границы Кирлии не пересекало. Но набеги работорговцев по-прежнему имели место быть. Каким-то образом их отряды находили пути через Эсендарские болота и время от времени нападали на приграничные поселения в Северо-Восточном Пределе. Отношения с Герсвальдом оставались напряжёнными и даже враждебными, но купцы северных и южных земель умудрились возобновить торговлю, несмотря на все эти сложности.
Весьма значительные перемены произошли и в Лэрианоре. Король Кенвил ар Лоннвин признал-таки Вольный лес ещё одной свободной владетельной землёй, а Финриза ар Алара полноправным владетельным милордом и своим вассалом.
Ещё совсем недавно к «детям леса» относились как к опасным животным, да и соседствующих с ними разбойников, понятно, не жаловали. Любой кирлиец мог прикончить жителя
