обогнать, — и тут я почувствовал, как мое сердце затрепетало от мучительного беспокойства.
Что я вообще творю?
Килиман замахнулся. На меня, понятное дело. Я бросился вперед и перекатился по полу, почувствовав, как меч пронесся прямо у меня над головой. В этот самый момент — пока внимание монстра было сосредоточено на мне — Бастилия выхватила из рюкзака ботинок и швырнула его точно в голову Килиману.
И попала, прямо подошвой. Стекло Хватателя тут же приклеилось к Линзе, которую Килиман использовал вместе левого глаза. Передний край ботинка зашел ему за переносицу и теперь выдавался сбоку лица, перекрыв заодно и большую часть обзора человеческого глаза.
На мгновение Библиотекарь застыл, будто огорошенный. Но для того, кто только что получил по мордасам магическим ботинком, подобная реакция, наверное, в порядке вещей. Затем он выругался и неуклюже потянулся к ботинку рукой, чтобы оторвать его от своего лица.
Я тем временем вскочил на ноги. Бастилия замахнулась вторым ботинком и — с идеальной меткостью — бросила его в мешочек на поясе Килимана. Ботинок сцепился с лежащим внутри стеклом, и Бастилия с силой рванула леску — конец которой был как раз привязан к ботинку.
Мешочек оторвался, и Бастилия подтащила к себе весь улов — леску, ботинок и мешок — на манер чудаковатого рыболова, которому не хватило денег на нормальную удочку. Улыбнувшись мне, она открыла мешок и с победоносным видом показала склеившийся с ботинком Плотекамень.
Всю эту сцепку она перекинула мне. Я схватил ботинок и отключил его стекло. Мешочек упал мне в руку. Внутри я обнаружил Плотекамень — который тут же метнул Бастилии — и кое-что еще. Линзу.
Я с нетерпением вынул ее из мешка. Но она не была одной из моих Линз Переводчика. В мешочке лежала Линза Следопыта, при помощи которой Килиману удалось нас отследить.
«Линзами Переводчика придется заняться позже, — подумал я. — Сейчас на это нет времени».
Килиман взревел и, наконец-то, просунул ладонь внутрь ботинка, после чего оторвал его от стеклянного глаза, сымитировав ходьбу при помощи руки. Стекло Хватателя отцепилось от Линзы, и Килиман отбросил ботинок в сторону.
Я сглотнул. Он не должен был так быстро справиться с нашей уловкой.
— Ловкий фокус, — произнес он, снова замахиваясь на меня мечом. Я отполз в сторону и рванул к двери. Оглянувшись через плечо, я увидел, как Килиман заносит Линзы Морозильщика, готовясь выстрелить прямо мне в спину.
— Эй, Килиман! — неожиданно закричал чей-то голос. — Я на свободе и корчу тебе рожи!
Килиман потрясенно обернулся на звук и увидел Каза, который сбросил свои путы и просто стоял, улыбаясь до ушей. Рядом с ним парил Хранитель; правда, у этого Хранителя уже успели вырасти ноги, да и вообще он становился все больше похожим на Австралию — по мере того, как переставал действовать ее Талант. Мы отправили ее первой, под видом одного из призраков, чтобы освободить пленников.
На секунду Килиман снова остолбенел от шока, чем воспользовалась Бастилия, швырнувшая Казу Плотекамень. Поймав его, коренастый Смедри ухватился за одну из веревок Драулин — она все еще оставалась связанной, — а Австралия тем временем взялась за другую. Вдвоем они сбежали из комнаты, утащив рыцаря за собой.
Килиман взревел от ярости. Это был жуткий, полуметаллический звук. Он развернул Линзу Морозильщика на сто восемьдесят градусов. Стекло уже начало светиться, и из него вырвался луч голубоватого света.
Но Каза и двух его спутников там уже не было — они успели затеряться в недрах библиотеки, благодаря его Таланту.
— Смедри! — завопил Килиман, снова поворачиваясь ко мне, когда я уже успел добежать до двери. — Я буду тебя преследовать. Даже если сегодня ты сбежишь, я тебя выслежу. Ты никогда от меня не избавишься!
Я замер. Бастилии уже давно надо было мчаться со всех ног, чтобы самой не попасть в плен. Но она до сих пор стояла в центре комнаты — на том самом месте, где перекинула Плотекамень Казу.
Она не отводила глаз от Килимана. Мало-помалу он заметил ее присутствие и повернулся к ней лицом.
«Беги, Бастилия!» — подумал я.
И она побежала. Прямо на Килимана.
— Нет! — закричал я.
Позже, когда у меня было время все обдумать, я понял, почему Бастилия поступила именно так. Она знала, что Килиман не лжет. Он был твердо намерен нас преследовать, имея навыки профессионального охотника. Скорее всего, он бы нашел нас еще до того, как мы выбрались из библиотеки.
Избавиться от него можно было лишь одним способом. Дать отпор. Прямо здесь и сейчас.
Но в тот момент все эти рассуждения обошли меня стороной. Я просто решил, что она сглупила. Хотя сам сглупил еще больше.
Когда метнулся обратно в комнату.
Глава 19
Жизнь несправедлива.
Если я не ошибся насчет вашей читательской проницательности (вы, как-никак, выбрали именно эту книгу), вы уже должны были понять это и без моей помощи. В жизни вообще крайне мало сторон, которые можно было бы назвать справедливыми.
Несправедливо, что одни люди богаты, а другие — бедны. Несправедливо, что я болтаю о всяких пустяках вместо того, чтобы продолжать историю в момент ее кульминации. Несправедливо, что я так вопиюще красив, в то время как большинство людей абсолютно заурядны. Несправедливо, что слово дифтонг звучит так классно, хотя на деле за ним скрывается довольно-таки непримечательный смысл.
Да, жизнь несправедлива. Но это не мешает ей быть забавной.
Единственное, что вам остается, — это посмеяться ей в лицо. Порой вам приходится сидеть в скучном кресле, попивая теплое какао. Порой — с боем выбираться из ямы в земле, а потом лететь сломя голову, чтобы сразиться с полуметаллическим чудищем, взявшим в заложники мать вашей подруги. А иногда и вовсе одеваться в костюм зеленого хомяка и танцевать кругами, пока другие швыряют в вас гранаты.
Лучше не спрашивайте.
На мой взгляд, эта книга должна преподать вам два урока. Второй я растолкую вам в следующей главе, а вот первый — и, наверное, самый интересный из двух — таков: не забывайте смеяться. Вам это пойдет на пользу. (Плюс, когда вы смеетесь, мне проще попасть по вам гранатом.)
Смейтесь, когда дела идут хорошо. Смейтесь, когда дела идут плохо. Смейтесь, когда жизнь настолько скучна, что в ней не остается ничего удивительного, кроме самого факта беспросветной скукоты.
Смейтесь, когда книги подходят к концу, даже если вас совсем не радует их финал.
«Это
