– Они увязались за мной, я ничего не смогла сделать.
Глава 17. Трое из ларца
Тишина, накатившая на квартиру Александры, оглушала.
Она перекрикивала шум трамваев за окном и выкрики продавцов о скидках на шаверму, оставалась пыльным привкусом на языке и висла на ресницах сочащимися слезами. Кухня душила опустившейся на город жарой. Она выжигала кожу и плавила асфальт.
Как и сердце Александры.
Единственная аптечка в доме Александры Звягинцевой была перерыта несколько раз, бутылёк с остатками йода уныло покоился на краю стола, пока заботливые руки хозяйки квартиры аккуратно промакивали раны сочащиеся кровью, сукровицей и непонятной жидкостью черного цвета. Феликс морщился, и с каждым движением его раны расползались все больше; их края уродливыми лоскутами висели, обрамляя глубокие багровые ущелья, хрящ желтел сквозь разорванную кожу носа, а губы едва дёргались в улыбке Гуинплена7.
– Не понимаю, что с твоими ранами не так.
– Кажется, моя регенерация делает только хуже.
Феликс нервно усмехнулся. Жирная капля крови со лба скатилась на бровь, ненадолго задержалась на ней и упала на ресницы, склеивая их. Пальцы Александры, быстро свернувшие новый кусок бинта, осторожно смахнули ее с глаза Феликса, задев одну из ран. Послышалось недовольное шипение, и вампир отпрянул от Звягинцевой, скрипнув ножками стула по полу. Феликс дышал тяжело, надрывно и стискивал зубы, так что даже Александре было слышно, как они скрипят друг о друга. Несколько раз он громко рычал на неё, прикусывая губу заострившимися клыками, но тут же делал глубокие вдохи и успокаивался.
Александра хотела помочь ему.
Но не знала как.
Все, что она помнила из медицины, было плодами их бурной работы со Стасом. Йод, водка и лейкопластырь – Вознесенский лечил так любую рану, будь то лёгкая царапина от листа бумаги или же прорезанный оборотнем бок. Александра усмехнулась: удивительно, что он не пользовался подорожником и слюной.
Еще раз опрокинув на бинт стопку водки, Звягинцева посмотрела на Феликса, глубоко вздохнула и приложила повязку к его лбу. Сломленный нечеловеческий вопль пронёсся по квартире, заставив Александру содрогнуться. Внутри все замерло, сердце подскочило кверху, как на американских горках. Наверно, именно это слышат люди перед своей смертью. Кожа на голове Звягинцевой неприятно зашевелилась, словно луковицы пытались выбраться из своих маленьких лунок и сбежать подальше. Однажды Александра читала про банши: говорили, что их крик – последнее, что слышат люди. Феликс на банши не был похож, но его корчащееся в агонии лицо еще долго будет являться Александре во снах.
Паркет за спиной Звягинцевой скрипнул, и она обернулась. Замершее над обрывом сердце рухнуло – Стас стоял в дверях, как и всегда опершись о косяк и сложив на груди руки. Александра моргнула. Минутное наваждение, казалось, исчезло. Перед ней стоял Дима. Не Стас. И все же было что-то слишком знакомое и болезненное в движениях его головы, в том, как он перекрестил ноги, упершись носком одной из них в пол; в том, как он вальяжно опирался на дверной косяк.
Он был копией своего брата. Пусть и абсолютно непохожей.
– Что, – Феликс хрипло кашлянул, прикрыв рот кулаком – звук получился низкий и глухой, – не думал, что мне тоже может быть больно? Бессмертные неуязвимые вампиры. Такие бывают только в кино. Жизнь более прозаичная штука. Кожа не сияет на солнышке, аки бриллианты королевской короны, да и волосы не укладываются с помощью особого вампирского геля, добавляющего сто очков к метросексуальности. – Он попытался усмехнуться; его раны, едва затянувшись, снова разошлись, хлынув на воротник рубашки. – Увы, любая тварь смертна. Нужно только найти к ней правильный подход.
Кот одобрительно мяукнул с подоконника, посмотрев на Александру своими янтарными глазами. Интересно, где сейчас был Джеймс? Она и сама не поняла, почему именно сейчас вспомнила об этом человеке: были ли виной тому глаза кота, так похожи на карамельные глаза Джеймса, или же тот факт, что в самый нужный момент он бесследно исчез, не оставив даже зацепки, где его искать?
– Не волнуйся, Шур, – Феликс вытянул рук, с заботой дотрагиваясь ладонью до щеки Александры, – моему очаровательному личику эти шрамы только кстати. Да и они затянутся через пару лет. Просто будет тяжелей, чем обычно.
Дима раздражённо выдохнул, снова привлекая к себе внимание.
– Это фосфор.
– Что? – несколько непонимающе переспросил Феликс.
Александра подвинула стул: теперь она сидела боком к Диме и видела их обоих. Вознесенский недовольно закатил глаза, но тут же повёл плечами, возвращая лицу спокойное выражении, поймав предупреждающий взгляд Александры.
– Элемент химический. Фосфор.
– Это мы и без тебя знаем, Менделеев, – теперь уже раздражённо бросил Феликс. – Ближе к делу.
– Твои раны. Они похожи на раны от фосфора. Еще этот зелёный свет и запах8. Вы не почувствовали?..
– Что от него пахнет так, словно он перечитал сказок про вампиров? – оборвал его Феликс и наконец смог ехидно усмехнуться. – Конечно, почувствовали. У меня едва глаза слезиться не начали от этого смрада.
– Поэтому у вас ничего и не получается. Вы не можете обработать эти раны обычным йодом. Видишь, какие они глубокие? – Дима подошёл к столу и, наклонившись вперёд, в воздухе повторил пальцами дорожки ран на лице Феликса. – Здесь не только повреждения кожи. А его регенерация усиливает эти разрывы. Чем больше он пытается восстановиться, тем хуже становится.
– И что ты предлагаешь? – Александра выдохнула, откладывая в сторону окровавленный квадратик бинта.
Дима промолчал. Он вылетел из кухни и зашуршал своим рюкзаком из прихожей. Александра с Феликсом только скептично переглянулись.
Вампир в первый раз за все время потянулся рукой до лица. Его пальцы замерли в нескольких сантиметрах от ран, словно он не мог решить, стоит дотрагиваться до них или нет. Спустя несколько мгновений сомнений они с хлюпающим липким звуком прижались к ранам. Феликс хмурился, сжимал зубы и осторожно изучал свои увечья. Сначала вверх через бровь, почти до самой кромки волос. Потом вниз через нос и край губы. Следующий – точно такой же, от скулы, через губы и к подбородку. Третий порез был меньше: он задел только часть щеки и подбородок, раскрываясь концами кожи, как неисправная молния. Когда же Феликс отнял пальцы от лица, к их кончикам протянулись жирные чёрные ниточки, показавшиеся Александре знакомыми. Кажется, она уже видела их. Но где?
