В любом случае, я прямо с ближайшей крыши уцепился за дирижабль и оказался на нем в считанные секунды — как раз когда мотыльки занимались своей диковинной клеткой.
Дождавшись отлета дирижабля, я нашел уже знакомую мне дверцу, к которой снова приварили срезанный в предыдущий раз запор, и уже знакомым образом вскрыл его. Скользнул внутрь и нисколько не удивился, когда буквально сразу же наткнулся на мотылька.
— Да ла-а-адно… — выдохнул тот, едва завидев меня. — Только не ты опять…
Я бы подмигнул ему, но у меня на лице все равно была маска, так что пришлось говорить словами:
— План действий тот же. Ты молчишь, я молчу. Все молчат. Мы друг друга поняли?
В качестве аргумента, подкрепляющего свои слова, я чуть шевельнул выглянувшим из рукава клинком.
И мотылек, даже несмотря на то, что в этот раз у него с собой был короткий пистолет-пулемет, вздохнул, и, не споря, снял его, положил возле одной стены, туда же положил проводник и рацию, а сам сел возле другой.
— Зачем тебе все это? — только и спросил он. — Ты псих какой-то?
— Точнее и не скажешь. — ответил я, садясь рядом с его оружием. — Так что даже не пытайся понять. У тебя не получится.
Так мы и сидели до тех пор, пока освещение внезапно не сменило цвет с темно-красного на ярко-зеленое. Мотылек нехотя подтвердил мои предположения, что мы пересекли световой барьер, и тогда я десантировался. Просто прыгнул прямо из люка, даже не глядя, что там, внизу, и уже в полете разворачиваясь и цепляясь роупдартом за дирижабль. Звенья цепи со стуком принялись пролетать сквозь световую латную перчатку, пока я не остановился полностью, и не спрыгнул на крышу, подтягивая оружие к себе. Осмотрелся, пытаясь понять, где я нахожусь, и с удовольствием отметил в паре километров знакомые очертания башни «Зефира». Даже Пульсом не придется пользоваться.
До башни я добрался частично по тем воздушным тропам, что мы строили вместе с девчонками… Ну, конечно, лишь по тем, которые не представляли из себя галимую бутафорию, рассчитанную лишь на создание теневого двойника в ноктусе. Таких было мало, поскольку они требовали намного боле работа и материалов, но где-то по-другому просто не получалось — сопромат не обманешь, в иных случаях конструкция отказывается держать даже сама себя. В любом случае, при их строительстве я даже не думал, что они действительно когда-то пригодятся именно здесь, в живой части Города… А на тебе — пригодились.
Вот только в саму башню я не решился входить через основной вход, который наверняка был под каким-то наблюдением. Вместо этого, пользуясь новыми способностями оружия, я добрался до крыши, и проник внутрь через тот же выход, через который выбирался наружу, чтобы испытать дрон. На часах к тому моменту было уже почти утро, а, значит, светлячки уже наверняка спят… А если они этой ночью никуда не ходили — то однозначно спят. Это даже хорошо — спросонья они не сразу въедут в ситуацию, и, возможно, не попытаются пустить меня на фарш с первой секунды. Не факт, что у них получится, но попытаться они все же могут.
Так я думал.
Но оказалось, что спят не все.
И я это выяснил, когда за одним из поворотов столкнулся с Лизой, несущей перед собой двумя руками огромную кружку с парящим кофе.
От столкновения кофе пролился, Лиза отскочила, зашипела, размахивая руками и громко ругаясь. А потом подняла глаза и посмотрела на меня.
Зеленые глаза резко сузились до размера танкового триплекса, и из них полыхнула сдвоенная вспышка злобного дуплета.
А в следующую секунду в вытянутой руке вспыхнул световой топор.
— Зря ты вернулся. — коротко сказала Лиза.
Глава 21
Что ж, от Лизы другой реакции ожидать было бы глупо. Я уже успел понять, что по десятибальной шкале ее импульсивность достигает отметки сорок два, и поэтому нисколько не удивился такому поведению. Я уже далеко не тот ничего не понимающий человечек, что не знал, куда себя деть при виде пылающего Светом оружия в руках рыжей бестии. Много воды с тех пор утекло и не последней по важности вещью, что я узнал, было то, как заставить Лизу не делать то, чего ты не хочешь, чтобы она делала.
Ее надо просто переключить. Как телевизор. Как маленького ребенка, не способного концентрироваться на чем-то хоть сколько-то продолжительное время. Отвлечь на что-то другое, что полностью поглотит ее и она забудет о том, что только что собиралась тебя убить. Только это должно быть что-то необычное, что-то выходящее за рамки даже ее понятий о нормальном. Что-то такое, от чего даже она на секунду растеряется. Что-то такое, что даже мне даже сейчас покажется полнейшей авантюрой.
Поэтому, пока она не замахнулась, я шагнул вперед, притянул ее к себе и поцеловал.
Лиза невнятно булькнула, а потом шумно вздохнула, под звон бьющейся о пол кружки закинула обе руки мне на шею и ответила на поцелуй.
Целовалась она так же, как делала все остальное — страстно и яростно, используя зубы практически наравне с губами. Казалось, что я попал в объятья голодной дикой кошки, которая пытается меня сожрать, но что-то ее останавливает.
Я едва смог отодвинуть девушку от себя — казалось, она может провести в таком состоянии целую вечность. Отстранив, я посмотрел в ее огромные зеленые глаза, сейчас блаженно прикрытые и спросил:
— Успокоилась?
— Угу. — мурлыкнула Лиза. — Но это не значит, что я тебя не убью. Попозже…
— Не убьешь. — категорически ответил я. — После всего, что вы все узнаете — не убьешь. И никто не убьет. У вас даже мыслей таких не возникнет.
— Сказки будешь рассказывать?
— Практически. Половина будет сказок, половина — легенд. Буди остальных, я буду в каютке. Настало время вам узнать всю правду.
И, когда все члены Спектра собрались в каютке и демонстративно сели напротив меня, я действительно рассказал им все. Все, что им следовало бы знать. О чем я не стал упоминать — это о своем реальном возрасте в той, прошлой жизни, чтобы ребятам ненароком не пришла в голову мысль, что я их пытаюсь научить жизни и показать «истинную суть вещей», как любят делать старые пердуны.
Все остальное они действительно восприняли как сказку. Кона практически не отрывала ладоней от щек, глаза Кими, казалось, готовы были вывалиться на пол и покатиться под стол, а вот Маркус наоборот хмурился так, что его глаз почти не было видно, и безостановочно шевелил пальцами, погруженными
