Никто не знает, что такое Смерть – возможно, что это величайшее добро для людей.
Однако все ее боятся, как будто смерть – величайшее зло.
Н.А.– Ты хочешь сказать, что не видел ее? Женщину на террасе?
Вера наконец была доставлена под локоть в кабинет Фишера. И теперь с растерянным видом сидела напротив него в кресле для посетителей.
– Да что на тебя нашло?! Ты хочешь вернуться к своей нормальной жизни или предпочитаешь остаться здесь и гоняться за призраками? Я никого не видел.
Вера пропустила мимо ушей долгожданные слова о помиловании и освобождении, зацепившись за слово «призрак». Оно как нельзя лучше описывало и объясняло все происходящее. Причем это касалось не только странной и мистической встречи с Эллой, но и прежде всего того, что происходило с Верой. Именно так она себя и ощущала – призраком. С маленькой поправкой на то, что некоторые ее все еще видели. Оставалось только догадываться, по какому принципу это происходило.
В кабинет вошла Алина с двумя чашками.
– Кому второй чай? – удивленно поинтересовалась она.
– Я попросил его для нашей гостьи, которая решила прогуляться на морозе, – Герман указал на место на столе перед Верой.
Алина пожала плечами, поставила чашку и удалилась, ни разу не взглянув на Веру.
Похоже, люди видели ее, встречая в первый раз за день, но после небольшого перерыва она для них исчезала. Пройдет ли такой фокус с Фишером? Сначала нужно послушать, что он собирается ей предложить. Освобождение? На кой черт оно эфемерному существу, в которое она превратилась за месяц, проведенный в этом доме? Ну да ладно.
– Выкладывай, что там у тебя?
– Сегодня вечером твои друзья отдадут мне запись. После этого ты сядешь в автомобиль и уедешь отсюда.
– Мне искренне жаль, что они приняли такое решение. Что, если не запись будет служить гарантией обеспечения иммунодепрессантами Пахома и остальных?
– Не волнуйся на этот счет. Я сдержу обещание.
«Брешет», – подумала Вера. И это было не догадкой, а абсолютным знанием.
– Как только мне передадут запись, тебе будет предоставлен автомобиль. Ты сможешь уехать самостоятельно в любом направлении. Твое молчание и последующий переезд в другую страну с новыми документами, которыми я тебя обеспечу, будут залогом дальнейшей жизни и процветания Пахома и всех, за кого ты переживаешь.
Вера знала, что ничего подобного не будет. И не только потому, что Фишер бессовестно врет. Все это уже не может происходить с ней. Ее земной путь подходит к концу. Но почему именно сейчас, без всякой видимой причины? Именно сейчас, когда еще есть возможность побороться, когда у нее наконец появились союзники? Союзники, которых она должна уберечь от коварных замыслов Фишера. Только она может сделать это, пока жизненная энергия еще теплится в ее странном исчезающем теле.
– Вот и все, Вера. Надеюсь, мы больше никогда не пересечемся и не услышим друг о друге. – Он немного помедлил, но не дождался реакции. – Не вижу ни радости, ни благодарности, но готов списать это на все, что тебе довелось пережить за последний месяц.
– За тридцать семь дней, – поправила его Вера, сама удивившись непонятно откуда взявшейся точности подсчетов.
– Пожалуй, – согласился Герман. – Это весомое замечание.
– Что ты сделал с Эллой?
– Мы с тобой больше не будем ничего обсуждать. До вечера не выходи из своей комнаты. Для верности я попрошу, чтобы дверь заперли снаружи.
– Последняя просьба: проводи меня сам.
Вера пока не понимала, зачем ей это. Но с большей вероятностью все полетит к чертям, если кто-нибудь сейчас поднимет тревогу по поводу ее исчезновения. А ей нужно время, чтобы побыть наедине с собой и прислушаться к своему новому внутреннему голосу, направляющему ее и щедро подбрасывающему ответы на непростые вопросы.
Когда ее просьба была выполнена и замок на двери ее комнаты звучно щелкнул, Веру обуял животный ужас. Она боялась своего нового естества, боялась Эллу-призрака, разгуливавшего по дому. Что-то подсказывало ей, что запертая дверь не послужит преградой Элле, если та надумает ее навестить.
И тут же ее посетила встречная мысль. Ощущая общность своей природы с природой призрака, она подумала о том, что для нее также, пожалуй, не должно существовать преград в виде стен и дверей.
Она сильно зажмурилась и подумала о месте в доме, в котором хотела бы сейчас оказаться – о комнате Эллы. Вера ясно представила себе ее и сделала несколько шагов в нужном направлении. И несмотря на то что от цели девушку отделяли несколько стен, она продолжала идти. Не открывая глаз, она почувствовала, что уже покинула пределы своей комнаты, а ее эфемерное тело преодолевает некие преграды на своем пути. «Это стены», – догадалась она.
Вера открыла глаза, когда достигла цели. Безошибочно! Эта та самая комната, только теперь она еще более тускло освещена, чем раньше. Кровать, на которой в прошлый раз лежало изувеченное тело Эллы Фишер, была гладко застелена. Источник света стоял на прикроватной тумбочке – свеча, робко подрагивающая на фоне фотографии с черной ленточкой поперек уголка. На фотографии – светлоглазая женщина, которая меньше часа назад упрекнула Веру в ношении своей одежды.
