Венеция не обратила внимания на его слова.
– Я просто хочу сказать, что тогда я впервые почувствовала себя свободной. Я не боялась стать жертвой скандала. Я не переживала за то, как бы не шокировать тетю и не подать плохой пример брату с сестрой. Аркейн-Хаус был местом со своим собственным временным пространством. Мы с тобой были одни в том королевстве.
– Не считая слуг.
– Да.
– И все-таки пальм я не припоминаю.
– Ты думаешь, я шучу?
– А разве нет?
– Нет, конечно, я совершенно серьезно. – С каждой секундой Венеция злилась все больше и больше. – Я пытаюсь дать тебе понять, что сегодня вечером случилось то же самое.
– Не уверен. Во-первых, поблизости не было никаких пальм.
– Забудь про эти чертовы пальмы. Я хочу сказать, что все произошедшее в Аркейн-Хаусе и сегодня в карете – это сон, который рассеется с рассветом. О нем не стоит вспоминать при свете дня.
– Звучит весьма романтично, моя милая, но что, черт возьми, это значит?
– Это значит, – холодно проговорила она, – что мы не будем больше касаться этого вопроса. Ясно?
Карета остановилась. Венеция схватила свою красивую трость и выглянула в окно.
Конец трости упирался во что-то мягкое.
– Смотри, куда тычешь тростью.
Венеция сообразила, что в порыве гнева задела палкой его ногу.
– Прошу прощения, – удрученно прошептала она.
Одной рукой Гейбриел потер коленку, а второй распахнул дверцу кареты.
– Ничего страшного. Думаю, это всего лишь шишка.
Венеция вышла следом за ним из кареты и поднялась по ступенькам. Гейбриел задержался, чтобы дать кучеру на чай.
Открыв дверь своим ключом, Венеция с облегчением обнаружила, что все домашние спят. Меньше всего ей хотелось сейчас обсуждать с ними то, что ей удалось выяснить в клубе «Янус». Ей нужно было собраться с мыслями. Утром она уже придет в себя и будет в состоянии отвечать на вопросы.
Холл был освещен слабым светом. Увидев на столе конверт, Венеция взяла его в руки и обнаружила, что письмо адресовано Гейбриелу.
– Это тебе. – Она протянула ему конверт.
– Спасибо. – Он взял конверт и окинул его быстрым взглядом. – Это от Монтроуза.
– Может, он обнаружил что-то интересное в архиве членов общества?
Гейбриел вскрыл конверт и достал письмо. В течение нескольких секунд он молча рассматривал его.
– Что там? – поинтересовалась Венеция.
– Письмо написано одним из кодов, которым пользуются для приватной переписки члены тайного общества. Мне понадобится время, чтобы расшифровать послание. Я поработаю над письмом ночью и за завтраком расскажу, что в нем написано.
– А если письмо закодировано, то в нем должна содержаться очень важная информация!
– Не обязательно. – Гейбриел усмехнулся и засунул письмо в карман. – Учитывая страсть всех членов общества к тайнам, почти все письма от одного члена к другому закодированы. Думаю, в этой записке от Монтроуза содержится приглашение прийти к нему, чтобы обсудить ход расследования.
– Если там что-то важное, расскажи мне сразу, хорошо?
– Конечно, – согласился Гейбриел. – Но сейчас нам обоим пора спать. У нас был долгий день.
– Да уж. – Венеция начала подниматься по ступенькам, думая о том, как поддержать светскую беседу. – Мне кажется, вечер прошел весьма продуктивно.
– В некоторых смыслах да.
От его веселого тона она еще больше покраснела. Слава Богу, лампы на лестнице были погашены.
– Я имела в виду информацию, которую мы собрали о миссис Флеминг, – строго сказала она.
– И в этом смысле тоже, – согласился Гейбриел.
Она бросила на него взгляд.
– Интересно, что за секрет был у друга мистера Пирса?
– Наверное, будет лучше, если мы никогда об этом не узнаем, – заметил Гейбриел.
– Наверное, ты прав. – Венеция пожала плечами. – И все же мне кажется, что я смогу разгадать загадку.
– Думаешь, это как-то связано с тем, что Пирс с друзьями являются членами клуба, в котором состоят женщины, переодетые мужчинами? – насмешливо спросил Гейбриел.
Ухватившись за перила, Венеция резко обернулась.
– Ты знал про клуб «Янус»?
– Нет, до тех пор, пока мы туда не приехали, – признался Гейбриел. – Но когда я оказался внутри, то сразу понял, что к чему.
– Но как?
– Я же сказал, что женщины пахнут по-другому. Любой мужчина, оказавшийся в окружении женщин, рано или поздно все поймет, несмотря на их одежду. Думаю, верно и обратное.
– Да? – Венеция задумалась. – Ты понял, что Харроу – женщина, когда встретил ее на выставке?
– Да.
– Ты гораздо более проницателен, чем большинство людей, – сказала Венеция. – Харроу уже довольно давно играет в обществе роль мужчины.
– Как вы познакомились с ней? Или с ним?
– Я всегда говорю о Харроу в мужском роде. – Венеция сморщила носик. – Так легче хранить тайну. А познакомились мы с ним почти сразу после того, как я открыла галерею. Он заказал у меня портрет. Харроу был одним из моих первых клиентов.
– Ясно.
– Во время съемки я поняла, что это женщина. Харроу тоже почувствовал, что я догадалась. Я дала слово сохранить секрет. Думаю, сначала он мне не доверял, но постепенно мы стали друзьями.
– Харроу знает, что ты умеешь хранить секреты?
– Да. В этом смысле он очень проницателен.
– Ясно, – повторил Гейбриел.
Она нахмурилась.
– Что случилось?
Молодой человек пожал плечами.
– Интересно, почему Харроу решил обратиться к неизвестному фотографу, который еще не успел привлечь интерес общества?
– Я к тому времени уже успешно выставлялась в галерее мистера Фарли, – возразила Венеция, испуганная ходом его мыслей. – Там Харроу и увидел мои работы. Он не может быть связан с похищением формулы.
– Сейчас я склонен подозревать всех и каждого.
Венеции вдруг стало холодно.
– Даже меня? – неуверенно переспросила она.
Гейбриел улыбнулся.
– Нет. Я подозреваю всех, кроме тебя.
Венеция слегка расслабилась.
– Пообещай мне, что если ты когда-нибудь вновь встретишь Харроу, мистера Пирса или кого-то еще из членов клуба, то не дашь им понять, что знаешь об их второй натуре, – попросила она.
– Поверь, Венеция, я тоже умею хранить секреты.
